– Я должен…
– Вот и делай, что должен, лейтенант. Мне недосуг тратить полдня на объяснения и процедуры, свидетелей у вас будет больше чем достаточно. Но если ты их отпустишь, – Потапов заглянул в удостоверение, – Евгений Семенович Золотько, дело закончится для тебя очень плохо, обещаю! Так как?
– Мы… сделаем… мне надо позвонить.
– Звони. – Потапов вернул лейтенанту удостоверение и пистолет напарника, вернулся к толпе переговаривающихся людей.
– Друзья, очень прошу всех свидетелей поучаствовать в составлении протокола. Записи обязательно надо выложить в Интернет. А вам, гражданка, – он посмотрел на потерпевшую, – советую вызвать медбригаду, засвидетельствовать побои и написать жалобу в прокуратуру.
– Я помогу, – поднял руку толстяк.
– Приступайте, – сказал Потапов полицейским, ошеломлённым таким поворотом дела.
Уже садясь в машину, он вдруг вспомнил, что купил книгу. С досадой ударил себя по колену.
– Вот зараза! Жюль Верн мне этого не простит!
Кто-то деликатно постучал в стекло водительской дверцы.
Потапов с удивлением узнал в стучащем старичка в очках и канотье, которому он сунул томик Верна.
– Ваша книга, – протянул свёрток старичок. – Еле вас догнал.
– Спасибо! – растроганно взял книгу Потапов. – А я уж расстроился, думал – с концами.
– Раритет, – осклабился старичок. – Собираете?
– Да вот иногда приобретаю по случаю, пополняю дедушкину библиотеку, хотя она и так солидная.
– В наши дни библиотека редкость. Всего хорошего. – Старичок приподнял шляпу и отошёл от машины.
Настроение слегка поднялось. Сожалеющая мысль, что он зря вмешался в инцидент на Арбате, при категоричном недопущении участия в подобных инцидентах и запрете выделяться из массы людей в общественных местах отступила в подсознание. Урок полицейские получили хороший, они не должны были спустить дело на тормозах.
Предпосылки к действию
Дочь позвонила за минуту до второго завтрака: Калажников неукоснительно придерживался распорядка дня, веря тезису, что есть надо понемногу, но часто.
Первый завтрак, «энергетический», – кофе с бутербродом, он начинал ровно в восемь часов утра. Второй – в двенадцать часов дня. Обедал в два, полдничал в пять и ужинал ровно в восемь вечера. Поэтому в свои пятьдесят пять выглядел он на сорок, чем был весьма доволен, так как привык к женскому поклонению с юности.
– Отец, мне мешают твои клевреты, – сказала Дарья; она никогда не называла его папой, только отцом. – Отзови на сегодня.
– Снова ты за своё, – с досадой сказал Николай Наумович. – Это для твоей же безопасности.
Речь шла о телохранителях дочери, сопровождавших её на все мероприятия, на работу и с работы, и в том числе – если она ехала к подругам или с подругами куда-нибудь отдыхать. Два года назад Калажникова начал охранять батальон «Аргус» частной военной организации «Прикрытие», контролируемой администрацией премьер-министра, и он договорился с командованием батальона о сопровождении дочери.
– Куда ты собралась?
– Это моё дело, – строптиво отрезала Дарья. – Мне нужно побыть одной.
– Ох, не верю.
– Увижу кого-нибудь из твоих горилл – сбегу из Москвы, так и знай!
– Хорошо, не бесись, никто тебя не потревожит, обещаю.
– Я предупредила! – Дочь выключила телефон.
