– А ведь я знаю такого человека. Да и вы, ваше сиятельство, его знаете, хотя имя его вам вряд ли известно. Помните, в прошлом году, при взятии у турок крепости Бендеры, отличился отряд казаков из полка Кутейникова? Сим отрядом командовал хорунжий Пугачев. Вот про этого хорунжего я и подумал.
– А, кажется, я вспоминаю этого хорунжего, – подумав, произнес его сиятельство. – Такой речистый, бойкий? Кажется, он ранее участвовал в сражениях в Пруссии и там научился артиллерийскому делу?
– Все верно, ваше сиятельство, это он. Если вы согласны, я могу с ним поговорить. Он меня знает, и я найду к нему подход.
– Нет, тебе самому ни в коем случае нельзя с ним говорить! – твердо заявил его сиятельство. – Как раз потому, что он тебя знает! А ну как захочет выдать? Тут ты и пропал. И потом, в таком деле важна тайна. Надо не предложить этому казаку сыграть роль погибшего императора, а прямо заявить ему, что он и есть Петр III. Сочинить легенду покрасивее о его чудесном спасении… Он должен поверить, понимаешь? Тогда он отдастся этому делу со всей душой, без оглядки.
– А еще денег дать, и потом посулить, – поддержал Матвей.
– Деньги само собой, деньги тут не главное. Главное – тайна и вера. В общем, ты для этих переговоров не годишься. Сделаем так: ты найдешь этого твоего хорунжего и скажешь мне, а я подберу человека, который будет с ним говорить. Месяца два тебе на это хватит?
– Думаю, хватит. Пошлю ординарца на Дон, он все разузнает… Но я вот что подумал. А что, если это волнение нашего самозванца будет иметь слишком большой успех? Если он получит слишком много силы? Тогда он не захочет уступить трон Павлу, сам захочет на него сесть.
– Пожалуй, ты прав… – задумчиво проговорил его сиятельство. – Сделаем так. Когда начнется волнение, мы зашлем в окружение этого твоего… как его?
– Пугачев, Емельян.
– Зашлем в окружение Пугачева нашего человека. Он должен постоянно находиться при нем, следить, как идет дело. И если случится то, о чем ты сейчас говорил, этот человек остановит самозванца.
– Да, так будет лучше всего, – согласился Матвей.
Глава 4
– Ну что, Емельян Иванович, получил бумаги? – спросил Михайло Белоусов, когда его товарищ вернулся в корчму.
– Все в подлинности получил, всю справу! – подтвердил Пугачев. – Вот, гляди!
– А что же так долго? Разговор, что ли, какой был? Или допрашивали?
Тут Емельян Иванович, обычно на язык весьма бойкий, замялся и невнятно что-то ответил.
В польском городе Жешув Емельян Иванович и его товарищ Михайло Белоусов пробыли совсем недолго, меньше месяца. Да они и не собирались тут задерживаться. Вся поездка в Польшу была задумана с одной целью – чтобы Пугачев смог получить новые документы и стать чистым перед законом. А Емельян Иванович очень хотел снять с себя вину, избавиться от преследований и не слыть бунтовщиком.
Да и то сказать – разве большая была его вина? Проезжих купцов казак Пугачев не грабил, офицерам и государевым людям не дерзил, не совершал какого лихоимства. Провинился он исключительно по широте душевной и легкости характера.
В 1771 году, находясь на лечении в городе Таганроге (после ранения под Бендерами у него стали воспаляться грудь и ноги), Емельян Иванович встретился со своей сестрой Феодосией и ее мужем Симоном Павловым. Зять, человек неосновательный, сообщил родственнику свой замысел – бежать со службы и отправиться на Терек, где настоящая вольная жизнь и никакой царской службы нет. А Емельян Иванович возьми да и согласись ему помочь.
С чего он решил встрять в эту зятеву авантюру? Михайло не раз и не два о том товарища спрашивал, но Емельян никак не мог дать вразумительного ответа. «Должно, черт меня тогда за язык потянул. Брякнул: помогу, мол. А почему – не знаю» – вот все, что он мог сказать.
Помощь эта обернулась для Пугачева боком. Из побега на Терек у зятя ничего не вышло, его поймали недалеко от Черкасска, и на первом же допросе он выдал всех, кто о его проступке знал и помогал, в том числе и Пугачева. С тех пор началась для доброго казака и женатого человека Емельяна Ивановича совсем другая жизнь – в бегах. Он бежал, его ловили, он снова бежал (стерегли
