поспать успела в коляске, которую в кои-то веки катил Петр. Ну не случалось у него таких вот телячьих нежностей. Сам не знал отчего, но на долгое общение с дочерью его не хватало.
Ближе к вечеру они поехали в больницу. Ну не могут же Александру постоянно держать во сне! Видеть дочь ей в любом случае будет приятно, а положительные эмоции всегда на пользу.
Н-да. Вот уж о чем не подумал, так это о посетителях, которые станут одолевать больную. Что с того, что небезызвестная Алина Аркадьевна никого не допускала к пациентке? Это вовсе не значит, что подобной защитой наделен и Петр. Ничуть не бывало. Хорошо хоть успел отправить в палату няню с Иришкой.
– Ты о чем вообще думал, оболтус стоеросовый?! – шипя, как котел перегретым паром, накинулся на него тесть.
– Виталий Юрьевич…
– Что «Виталий Юрьевич»!? Я тебе дочь доверил. А ты что творишь?!
– Может, хватит уже? – прекратив сдерживаться, огрызнулся Петр. – Не я вырастил ее такой упрямой и целеустремленной. В этом ваша и только ваша заслуга. Одна ее работа в слесарной мастерской чего стоит. И потом, не мог я не пустить. И вы это отлично знаете, – бросил он в лицо раздувающему ноздри Игнатьеву.
– Ты знал? – наконец спросил он.
– О ребенке? Нет. Но сейчас думаю, что даже если бы и знал, не остановил бы ее. И вы не остановили бы. Не посмели бы.
– Н-да. Может, ты и прав, – сдулся Игнатьев. – Что-нибудь выяснили?
– Выяснили.
– Клуб?
– А вы до сих пор не можете поверить, что эти двигатели не взрываются? Клуб конечно же. Все неймется этим упырям. Подобрали ключик к одному моему механику, тот и заложил мину.
– И что ты собираешься делать? – зная характер зятя, поинтересовался Игнатьев.
– Навестить Александру. Вас, кстати, к ней пустили?
– Нет. Второй раз приезжаю. Но эта докторша встала на пути непреступной скалой.
– Ничего удивительного. Вы вон до сих пор злой, как сто чертей.
– А каким я должен быть?
– Спокойным. Наши упреки ей сейчас меньше всего нужны. Да и не виновата она по большому счету. Те, кто виновен, свое еще получат.
– Значит, все-таки…
– Ничего это не значит, – отмахнулся Петр. – Пойду попытаюсь, может, у меня получится прорваться к Александре.
– Я с тобой, – тут же подхватился Игнатьев.
На этот раз пробиться в палату удалось без лишних усилий. Даже Игнатьев не вызвал сомнений у Алины Аркадьевны. Как видно, докторша решила, что он в достаточной мере спустил пар на своего зятя. Впрочем, заметила это не только она, но и Петр. Что же до него самого, то ему помогло общение с Иришкой.
Александре выделили отдельную палату. Оно и понятно. Медицина, конечно, отчасти становится бесплатной и доступной простым гражданам, не без того. Но платные услуги здесь в куда большей чести. А потому и отношение к больным зависит от полноты их кошелька.
– Петя…
– Будешь каяться? – перебил вопросом лежавшую в постели супругу Петр, отмечая про себя, что у нее уже вполне нормальный цвет лица. Мало того, еще и щеки залил стыдливый румянец. А то как же, чует кошка, чье мясо съела.
– Папа… – перевела она взгляд на Игнатьева.
– Да ладно, дочка. Хорошо все то, что хорошо кончается, – оценив внешность дочери, облегченно отмахнулся тот.
– Ну как ты, красавица? – ободряюще улыбнулся Петр и, видя смущение жены, добавил: – Просто помни – даже если бы я знал о твоем положении, это ничего не изменило бы, я все равно разрешил бы тебе участвовать в гонке. Так что оставим пустые переживания и поблагодарим Господа, что все обошлось.
– Ты правда не сердишься?
– Сержусь. Но только на себя.
– Ты-то в чем виноват?
– Расслабился. Посчитал, что мы окончательно и бесповоротно утерли нос клубу. А на поверку они и не думали сдаваться.
– И что ты будешь делать?
