повороту не удивились. Ну и что с того, что альтеры? Главное, что люди хорошие! А новости они все равно не смотрели – им они ничего нового сказать уже не могли. Старики отдавали предпочтение каналам вроде
Соломон взял в руки колоду карт и механически принялся тасовать ее. Только чтобы руки занять.
– Как Вера? – спросил он.
Андрейкин взгляд опустился вниз и уперся в стол.
– Вяжет целый день. Ни с кем не разговаривает.
– Что вяжет?
– Не знаю.
Андрейкина старшая сестра Вера не хотела, чтобы ее брат стал альтером. И после того, как это все же случилось, поскольку просто не могло не случиться, она будто выпала из реальности. Ей было все равно, где они находятся, ее не интересовало, что происходит вокруг, она ни с кем не разговаривала, ела, только когда Андрейка приносил ей еду и совал в руку ложку. И как на беду, в их убежище не нашлось человека, разбирающегося в душевных проблемах на более или менее профессиональном уровне. А любители в этом деле не только не помогут, а еще и навредить могут. Поэтому Соломон велел всем оставить Веру в покое, доверив общение с ней одному Андрейке. Может быть, со временем она сама убедится в том, что, став истинным альтером, Андрейка все равно остался ее братом.
– Ну, а вообще, как она?..
Андрейка пожал плечами.
– Да как обычно.
«Как обычно» – значит «никак».
Соломон тяжко вздохнул. Ему было крайне неприятно то, что произошло с Верой. Кто бы мог подумать, что обращение брата в истинного альтера станет для девушки трагедией, с которой невозможно смириться. Люди очень по-разному реагируют, когда узнают, что их близкие – альтеры. Одни – смеются, другие – плачут, третьи начинают ругаться, четвертые отказываются в это верить… Но с такой реакцией, как у Веры, Соломон сталкивался впервые. (Вот же дела, усмехнулся про себя Соломон, почти все, что связано с Андрейкой, оказывается для него впервые!) У Соломона имелось предположение, что странное состояние Веры было связано с тем, что на самом деле она всегда знала, что ее брат – альтер. Вот только мысль об этом она запрятала в самых потаенных глубинах своей памяти. Так далеко, что и сама поверила в то, что забыла. Соломон уже не первый раз сожалел, что нет рядом доктора Снайдерова, с которым можно было бы посоветоваться по этому вопросу. Так уж случилось, что Вениамин Павлович оказался в другой группе. Те, кто распределяли людей и альтеров по убежищам, старались, чтобы в каждой группе непременно присутствовал сильный лидер, способный принимать ответственные и непростые решения. И доктор Снайдеров, несомненно, был одним из таких.
– На сегодня, пожалуй, хватит, – улыбнулся Соломон Андрейке. – Завтра мы проверим, умеешь ли ты предсказывать будущее.
– Не умею, – уверенно заявил Андрейка. – Никто не может предсказывать будущее.
– Почему ты так думаешь?
– Потому, что будущего еще не существует и то, каким оно будет, зависит от множества факторов разной степени неопределенности. Просчитать их все физически невозможно, в силу того что вся система находится в крайне неопределенном состоянии. А попытка просчитать ее становится дополнительным фактором неопределенности, который также следует принимать в расчет. Что, в свою очередь, становится новым фактором неопределенности, который так же нельзя не учесть. И так до бесконечности. Таким образом, любая попытка предсказать будущее становится фактором неопределенности, привносимым в систему самим предсказателем, что делает предсказание будущего абсолютно пустой затеей.
Соломон недоверчиво прищурился.
– А ты не переусложняешь?
– Ничуть, – как всегда уверенно ответил Андрейка.
От того, насколько этот тринадцатилетний парнишка был уверен в том, что он говорил и делал, Соломону порой становилось не по себе. Мир уже несколько раз оказывался на краю гибели, чему немало поспособствовали люди, абсолютно уверенные в своей правоте. Правда, надо сказать, что это были именно люди, а не альтеры.
– Хорошо, – с едва слышным хлопком Соломон свел ладони вместе и сцепил их в замок. – Давай обсудим это завтра. И, если найдешь время, изложи письменно свои соображения о роли личности в истории.
