пахнуть дном, и Широкохвосту становится не по себе. Он лишен любой возможности сориентироваться: здесь нечего щупать, нечего нюхать, и он по-прежнему ничего не слышит. Лишь клешня на спине Держихватки соединяет его с окружающим миром. В кои-то веки он почти рад, что кто-то находится настолько близко.
Он плывет медленнее, затем останавливается и сосредоточивается, пытаясь выбрать путь. Выравнивает, насколько может, положение корпуса, ориентируясь на ощущения, и затем плывет, сам не зная куда. Отпускает Держихватку, но усиками чувствует, что она плывет рядом. Он немного удивлен тем, что самка не пытается удрать, но не возражает против союзника.
Какой-то звук! Широкохвост едва различает его. Голова по-прежнему будто закопана в песок. Звук повторяется, на этот раз громче, и теперь Широкохвост его узнает: Одноклешень зовет на помощь. Крик обрывается, и больше ничего не слышно. Широкохвост наугад выбирает направление и устремляется прочь. Держихватка плывет за ним.
Ирона прибыл на станцию спустя десять часов после смерти Гишоры. Он привел с собой еще двух Стражей, использовав последние модули ускоренной высадки, так как подъемник все еще двигался на поверхность с людьми. Тижос отчиталась о произошедшем, пока Ирона стягивал скафандр, заполняя помещение своим запахом.
– Люди выглядят огорченными гибелью Гишоры, – сказала она. – Некоторые из них говорили со мной наедине, пытаясь убедить, что инцидент был несчастным случаем.
– Скажи, осмотрели ли вы тело.
– Да. По всей очевидности, кто-то ударил Гишору несколько раз лезвием, по размеру и форме аналогичным универсальным ножам людей.
– Непохоже на несчастный случай.
– Нет, – признала Тижос. – Кто-то убил его.
– Скажи, могли это сделать люди, находящиеся на станции?
– Мне это кажется маловероятным. Я видела, как Гишора уходил незадолго до своей гибели, и практически уверена, что все люди в это время оставались внутри «Хитоде». Взять с собой Стражей он отказался.
На ее слова Ирона ответил рычанием:
– Меня удивляет, что тебе пришла в голову даже мысль заподозрить в подобном кого-то из Стражей.
– Я неясно выразила свою мысль: имела в виду лишь то, что Гишора решился выйти один, и с ним не было никого, кто мог бы опознать нападавшего.
– Я принимаю твои извинения, – сказал Ирона, потрепав ее по нижней части шеи. – Значит, все выглядит так, что Гишору убили восставшие люди.
– Да, – грустно признала Тижос.
Заигрывание Ироны соответствовало его положению лидера, особенно в момент принятия полномочий, но Тижос не чувствовала к нему никакого влечения. Ей пришлось заставить себя ответить, чтобы избежать конфликта.
– Скажи, ожидаешь ли ты новых нападений.
– Я не знаю. Мятежники могут повторить содеянное, а могут быть так же потрясены, как обитатели станции. Определенно можно сказать то, что люди на «Хитоде» не выглядят способными на насильственные действия.
– Помню, то же самое вы с Гишорой говорили до того, как он умер. Нам пора признать, что они все и способны, и будут прибегать к насилию. С этого момента люди должны оставаться в своих каютах и выходить только для принятия пищи. Больше никаких исследований и работ по обслуживанию станции.
– Ты полагаешь, на станции можно жить, если никто ее не обслуживает?
– Разумеется, нет. Что даст людям убедительную причину уехать, – Ирона ткнул ее носом и коротко потрепал по боку. – Пойди сообщи людям о новых правилах. Дай им понять, что неповиновения я не потерплю. Объясни, что их каникулы с Гишорой закончились.
Широкохвост вымотан и голоден, лагерь Одноклешня уже очень далеко. Он решает, что безопаснее спуститься ко дну. За ним кто-то плывет, и он едва не разворачивается, чтобы дать бой, но потом вспоминает, что с ним Держихватка.
– Ты голодна?
– Держихватка хочет еды.
– Не нужно называть имя. Нас всего двое.
– Хочу еды.
– Так-то лучше. Говоришь как настоящий землевладелец. Будем искать еду на дне и делиться найденным.
