постройки тянутся вдоль его берега, да и колодцев там и сям хватает. То есть недостатка воды нет.
Ответы искать не пришлось, они сами бросались в глаза. Не заметить ненормально быстрые фигурки, передвигающиеся дерганым бегом, невозможно. На ходу они ухитрялись крутить головами, будто совы – у человека, при попытке такое повторить, неминуемо сломается шея.
Рабы пепла, слуги пепла, пепельники – разные названия для одного и того же. Несчастные люди, которым не повезло попасть под выброс и при этом не умереть честной смертью.
Нет, им дважды не повезло. Вместо того чтобы в муках скончаться от запредельной дозы пепла, они выжили, но все человеческое в них полностью выжжено, как выжигает цветущую местность бомбардировка огненными бомбами. Вместо былого разума они получают его хищные огрызки, уродливо изменившийся метаболизм требует перехода на обильную мясную диету, а чтобы добыча не смогла сбежать, Крайний Юг дарит этим человекоподобным монстрам силу, скорость и ловкость.
Все, что нужно, Трой узнал. Пора возвращаться.
Товарищи расселись на травке вдоль обочины и о чем-то мирно разговаривали, не подозревая, что в трех-четырех минутах неспешной ходьбы от этого места происходят страшные вещи. Даже жаль нарушать такую милую идиллию, лица у всех безмятежные, даже позеленевшая физиономия Мардукса показалась из-за борта повозки, тоже прислушивается к чему-то, явно веселому, что, улыбаясь во все зубы, рассказывает Драмиррес.
– В городе беда, – с ходу заявил Трой.
– Я почему-то не удивлен, – помрачнел северянин. – И что на этот раз?
– Пепельники.
Драмиррес присвистнул, а Бвонг грязно выругался.
– Уцелевшие люди, похоже, скрываются в церкви. Она каменная. Пепельники ломятся в дверь, они там почти все собрались. Стены и крыша, наверное, крепкие, через них прорваться не пытаются. На улицах валяются кости тех, кто не успел спрятаться. Видел там шлем и что-то вроде алебарды, трудно точно разглядеть – слишком далеко. Может, кто-то укрывается в домах, но не заметил, чтобы твари еще куда-нибудь пытались ворваться.
– И куда нам теперь податься? – вздохнул Бвонг. – Я думал, что в городе Мардуксу помогут. Он совсем плох. Да и пересидеть лихие времена всем где-то надо. А теперь что будем делать?
– Можно подняться в горы, – предложил зацикленный на этой теме Драмиррес. – Или поискать рудник, тут поблизости должны быть. А может, ферма повстречается или мельница с зерном и мукой, тогда совсем хорошо. Припасов у нас маловато, но несколько дней пересидеть сможем и без пополнения. Что скажешь, Трой?
– Скажу, что у меня есть более глупые мысли.
– Ну так поделись.
– Я думаю, что у нас под боком располагается прекрасный город, где остались нормальные люди. И эти люди сейчас в беде. А у нас на руках отравленный рашмер, и мы не представляем, как ему помочь. Прятаться по здешним горам? И до каких пор нам сидеть возле вершин? Пока все не закончится? Но такой выброс нечасто случается, это точно надолго. Мы тут застряли всерьез, в тупик забрались, в самый конец долины. Назад хода нет, внизу яда гораздо больше, вы сами это видели. Как долго мы сумеем скрываться без помощи и припасов в незнакомой местности? Нас всего лишь девять, считая больного, остальные не все хорошие бойцы. Нам понадобится надежное убежище, еда, вода и помощь целителя. Все это можно найти только в Шамбрисе.
– Ты совсем спятил?! – поразился Драмиррес. – Сам ведь только что сказал, что там резвятся пепельники.
– Да, так оно и есть. И что с того? Мы их уже убивали, они тоже смертные.
– Убивали мы их всего ничего, зато бегали от них прекрасно.
– Сколько их там? – мрачно спросил Бвонг.
– Я насчитал двадцать восемь.
– Сколько?!
– Двадцать восемь. Может, еще где-то осталась парочка-тройка, они все время слоняются по округе, будто муравьи суетятся, трудно не перепутать друг с дружкой, на вид одинаковые.
– Да у тебя воспаление мозга, на нас даже десятка таких тварей хватит, и все эти дорогие железяки ничем не помогут.
– Трой командир, он решает, так что выслушай его, – потребовала Миллиндра.
– Я его очень уважаю. И если он скажет всем пойти вниз и убиться об пепельников, я, конечно, пойду. Но, Веснушка, я хоть и подчинюсь, но буду против такого, вот и все.
Трой покачал головой:
