успеют перессориться. Я слишком долго знаком с Предателем, чтобы ожидать легкой победы над ним.
– Но ты на нее надеешься.
– В храм мог бы проникнуть небольшой и достаточно сильный отряд. Надо ему только помочь.
– И ты, конечно же, в состоянии эту помощь обеспечить. Прости, но мне что-то не верится. Где-то я уже подобные обещания слышала. Последний раз, когда я им поверила, для меня и моих воинов все закончилось не очень благополучно. Ты, кстати, тоже понес потери.
Акама, к своей чести, пристыженно смутился, однако взгляда не отвел.
– На сей раз – так или иначе – все закончится по-другому.
– Я тебе не верю.
– Тогда я постараюсь тебя убедить.
– Каким же образом? – Майев постаралась вложить в слова как можно больше презрения, но от растущей надежды в сердце избавиться все еще не могла.
– Отойди, – сказал Акама и, когда Майев встала у дальней стены клетки, произнес мощное заклинание. Запирающие чары пали. Не веря собственным глазам, Майев толкнула дверь – и та открылась.
Стражу очень хотелось наброситься на Акаму, свернуть этому предателю шею, но она была безоружна, да и Сломленный все еще не утратил силы. К тому же где-то поблизости его наверняка ждали телохранители.
– Если ты задумал дурачить меня, старик, я убью тебя, – угрозы сорвались с губ сами собой.
– Трудновато будет сдержать это обещание без оружия и брони, – заметил Акама.
– Рассчитываю, что ты это упущение немедленно исправишь.
– На этот раз правильно рассчитываешь.
Майев надела латные перчатки и, словно корону, водрузила на голову шлем. Ожили защитные чары, и эльфийка облегченно вздохнула. Она снова была сильна и сдаваться не собиралась. На этот раз – если ей уготовили западню – она заставит убить себя.
Рядом – тут же, в комнате охраны, – ее ждал Акама. В руке он держал серповидный клинок теней. Путь в кордегардию усеивали трупы демонов; из тюремщиков остались только пеплоусты – остальных перебили. А жаль, Майев сама с огромным удовольствием прикончила бы этих тварей.
Она властно протянула руку, требуя вернуть оружие. Акама нерешительно посмотрел на раскрытую ладонь, будто гадал: как эльфийка поступит, получив назад клинок?
– Боишься, что убью тебя?
– Боюсь, что попытаешься.
– Почему бы и нет?
– Ты не глупа. Давай не будем играть в игры, Майев Песнь Теней. Ты на свободе благодаря мне, и если поможешь победить нашего общего врага, то утолишь свою ребяческую жажду мести.
– Я могу сделать и то, и другое.
– Нет, не можешь. Лишь я проведу тебя в храм Карабор, лишь я проведу тебя к Предателю. Решай: кого ты убьешь? Меня или его? Выбор за тобой.
– С чего мне верить тебе на этот раз?
– С того, что, освобождая тебя, я рискую не просто своей жизнью. На кону мои душа и племя. Я неспроста сохранил тебе жизнь, Майев Песнь Теней. Я хранил твою жизнь, как величайшее сокровище. Следуй за мной, и сегодня ты, возможно, сумеешь захватить Иллидана. Прикончи меня и ступай в одиночку, но тогда ты вряд ли сможешь убить его. Ну, что выбираешь?
Не говоря больше ни слова, Акама вложил оружие в протянутую руку Майев. Он ждал и смотрел. Ощутив привычную тяжесть клинка, Майев повертела его и так, и этак. Если на серповидный клинок и наложили какие-то заклятия, она их не ощущала. Майев всерьез подумывала всадить его в сердце предателю Акаме, но сумела сдержаться.
– Живи пока. Мне нужно свершить правосудие над Иллиданом.
– Нет, тебе нужно поквитаться. Месть принесет больше утешения.
С высоты крепостной стены Иллидан взирал, как в нее бьются волны закованной в броню плоти. Боевые заклинания разлетались о защитные чары. Тысячи солдат шли сразиться с демонами Предателя.
