– При чём здесь рыбы?!
– Верно. Оставим рыб в покое. Подумай лучше о себе. Тебе известна сказка о Снегурочке? Это такая девушка, персонаж иннурийского фольклора…
– Папа…
– …она не могла выносить повышенных температур, совершенно верно, – всё тем же ровным тоном продолжал отец. – Здесь мы будем иметь, скажем так, зеркальный сюжет.
Инмун чуть наклонился вперёд.
– Он ещё не искалечился, прости за грубость, засовывая тебе? Ничего, всё впереди. Не в сотый раз, так в трёхсотый. Когда-нибудь да не убережётесь. Или ты намерена искалечиться сама, пребывая постоянно в гипотермальной фазе?
Пауза. Долгая, очень долгая пауза.
– А ты, оказывается, можешь быть очень злым, папа, – выдохнула Вейла. – Ну так вот… Я не знаю, как это будет. Я знаю только одно. Я его не брошу.
* * * Потоки воды, низвергавшиеся с небес, будто светились изнутри мерцающим голубым светом, не угасавшим ни на мгновение, – молнии били непрерывно, и шум ливня разбавлял рокочущий гром, перекатывающийся из края в край иномейского неба.
– Вейла…
Девушка, вздохнув, оторвалась от созерцания буйства стихий, царящего за прозрачной стеной.
– Входи, Ноан.
Мальчик, стоявший на пороге, медленно подошёл, прижался к сестре. Вейла прижала голову брата к груди, взъерошила волосы.
– Трудно тебе, Ве?
Она вновь вздохнула.
– Трудно, братик…
Пауза.
– Ты так сильно любишь его?
Девушка молча перебирала волосы брата.
– А ты знаешь что? Ты приведи его к нам в дом… Избранника ведь приводят в дом.
Несколько секунд Вейла озадаченно разглядывала мальчишку.
– Не, я без шуток… А чего? Или он совсем не может переносить наш климат?
Глаза девушки вдруг вспыхнули.
– А ведь ты прав, Но. Это будет ударный ход. Время Ливня заканчивается, жара спадает. Вот возьму и приведу!
– Вот возьми и приведи! Я буду на твоей стороне, Ве. Всегда и до конца.
– Спасибо, братик! – сестра поцеловала мальчишку в нос.
Телефон-автомат испускал длинный заунывный гудок, словно скулил, жалуясь на жизнь… Я усмехнулся. Вот, пожалуйста – вольный бег ассоциаций пошёл, натурально по Фрейду.
Короткие сухие очереди – набор номера. Сейчас… вот сейчас я её услышу…
Щелчок – наконец-то телефонная станция соизволила установить соединение.
– С вами говорит автоответчик, – откликнулась трубка таким родным голосом, что у меня защемило сердце. – Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.
– Оставляю сообщение после сигнала, – я чуть улыбнулся в микрофон. – Я скучаю по тебе. Вот так вот.
Повесив трубку, я некоторое время бездумно разглядывал стекло – единственное уцелевшее стекло в будке. На грязной прозрачной пластинке губной помадой было изображено проколотое стрелой бубновое сердце с сопроводительной надписью I love you – вероятно, дабы исключить неверную интерпретацию сюжета картины неподготовленными зрителями. Вейле надо в коллекцию, у неё уже огромная коллекция наскальной живописи здешних аборигенов подобралась…
– Молодой человек, вы звоните или спите? – могучая дама, чем-то напоминающая тумбу для расклейки афиш, смотрела на
