– Обрезание автоцирюльник делать не обучен, – рассмеялась Вейла, уловив ход моих мыслей. – Это же просто робот, чтобы с причёской не возиться… Но вообще-то мысль у тебя промелькнула здравая. У наших мужчин, да будет тебе известно, вот этой вот кожицы нету от рождения.
– Не дам!
– Да ладно, ладно, я ж не посягаю! – она расхохоталась так заразительно, что я не удержался от широкой улыбки.
– Надеюсь, теперь я соответствую внешне высоким иномейским стандартам?
– Сейчас, один момент… – она повесила мне на шею телепатор, одним движением нацепила клипсы автопереводчика. Отступила на шаг, придирчиво оглядывая. – Ага, теперь вполне даже смотришься… Двинулись?
– Погоди-ка… – я огляделся. – Раз уж так случилось, не пожалей пять минут на экскурсию?
– М? – она явно заколебалась.
– Ну правда… Мне очень интересно. Ну раз уж мы здесь, а?
– Ну хорошо… – она вздохнула. – Что бы ты хотел увидеть?
– Вот, к примеру, куда ведёт эта тропинка?
– Эта? Эта к вам, на Иннуру. В Австралию.
– Можно пройтись чуток?
– Иди.
Тропинка, выбранная из всего веера путей-дорожек, уходящих с поляны центрального формирователя, нырнула в заросли сказочного цветника, то и дело изгибаясь, и уже через сотню шагов раздвоилась.
– А это что за развилка?
– А, это? Там выход в Новую Зеландию. И дальше ещё будут развилки, на Папуа, на Брисбен, на Перт… Понимаешь, Австралия же довольно большая…
Я понятливо кивнул. Всё ясно… в России ведь тоже выход не один из этого самого тинно… иначе агентам добираться от Москвы, скажем, до Камчатки будет непросто… а вдруг нужно срочно?
– А можно открыть выход?
– Вот этот? На Сидней?
– Ну сама посуди, когда я ещё смогу увидеть Сидней?
Вейла тяжко вздохнула, изображая покорность судьбе. Однако в глазах таились бесенята.
– Чего не сделаешь для любимого… Ладно. Иди вперёд.
Тропинка, едва протоптанная, круто забирала на подъём – обычное явление для тинно, если я всё верно понял из Вейлиных объяснений. Босые ноги скользили по красной глинистой почве, чуть влажной… погоди-ка… отчего, кстати?
– Тут же не бывает дождей?
– Не-а… Но тут работает климатизатор. Иначе ничего бы не росло. А так в почве всегда оптимальная влажность. То есть, конечно, там, где возможно. Тут же ко всему ещё и уникальный биополигон, забыл?
Свет, царивший внутри пузыря тинно, между тем с каждым шагом тускнел. Горизонт уже опускался, раскрывая тёмное ночное небо. Понятно… это у нас там день, а тут, в Австралии, соответственно всё наоборот…
Я зашипел, наступив на какую-то растительную колючку. Запрыгав на одной ноге, вытащил занозу, осторожно потопал ступнёй – нет, вроде не колется…
– Далеко ещё?..
– Мы уже вышли.
Я озадаченно крутил головой. Овраг какой-то… кусты… а это вот кактус, похоже… не видно в темноте. Только бледное зарево свидетельствовало о близости мегаполиса.
– Вот это вот и есть Сидней?
– Он самый, – во тьме её глаза казались непроницаемыми, но я уверен – смешинки там сейчас роились весьма густо. – А там, позади, осталась Москва. С двумя крестами.
Я потянулся чесать в затылке. Понятно… нет, я определённо болван… ну неужто вход в тинно должен был вывести непосредственно к зданию сиднейского оперного театра? Наверняка тут тоже какое-нибудь тихое кладбище весьма почтенного возраста…
Она негромко рассмеялась.
– Даже позднее прозрение лучше беспросветной тьмы заблуждения. Ну, нагляделся? Не горюй. Нью-Йорк и Рио-де-Жанейро
