А вот тут я также без заминки соврал:
— Думал поставить, чтобы шум снизу отсечь.
— А почему «думал»?
— Да если дверь у лестницы закрывать, и так ничего не слышно, — выкрутился я и заторопился: — Все, идем обедать, и открываться уже пора.
Пообедали — и день вошел в накатанную колею. Открыли бар, начали обслуживать клиентов. У Оксаны сегодня был выходной, а Юля и Вика ушли отсыпаться, поэтому нам с Иваном приходилось справляться вдвоем. Ирина просматривала наверху истории болезней; я ее к работе в баре никогда и не привлекал.
— Зашибись выходной! — проворчал Ваня, забирая у меня очередной кувшин с пивом. — Круто отдыхаю!
— На стрельбище кто ездил?
— Это в нерабочее время!
— Вань, ну сам посуди — твои после ночи отсыпаются, вот чем бы ты сейчас занимался?
— Да уж нашел бы чем!
— Среда, четверг — твои.
— А завтра?
— А завтра тети Маши не будет.
— Вот блин! — горестно вздохнул Иван и отправился уносить заказ. Вскоре вернулся и предложил: — А давайте день самообслуживания устроим?
Зимой мы в таком режиме и работали, но с летними столами посетителей заметно прибавилось, и создавать очередь у кассы не хотелось.
— Посмотрим, — неопределенно ответил я. — Пока никуда не ухожу.
Так и простоял за стойкой весь день, попутно размышляя, как лучше рассказать обо всем Клондайку. Ничего путного на ум не приходило. В причастность Сани к покушению по здравом размышлении верить перестал, просто прикидывал, каким образом отзовутся те или иные мои решения. Как среагирует Гордеев? Что предпримут потерпевшие неудачу убийцы?
Информации не хватало просто катастрофически, но в одном я был уверен совершенно точно: «Ничего личного, просто бизнес» — именно этим принципом руководствовались вчерашние взломщики. Я слишком мелкая сошка, такого можно просто ткнуть ножом на улице.
Значит, на меня хотели повесить убийство дяди Миши. Но зачем понадобилось его убивать? Точно ведь не из-за расспросов об алмазах! Десять лет прошло!
Впрочем, все же стоит уточнить у Клима, звонил куда-то перед убийством старый мастер или нет.
Я снял трубку с телефонного аппарата и набрал рабочий номер Климова, но на звонок никто не ответил. Длинные гудки — и все.
В итоге к закрытию бара я порядком накрутил себе нервы. Снял кассу, убрал дневную выручку в сейф и уже собрался идти к Гордееву, но тут со второго этажа спустились Юля и Вика.
— Дядя Слава, а у нас тоже для вас подарочек есть! — загадочно улыбаясь, сообщили гимназистки. — Пойдемте с нами!
— Вы меня пугаете!
Ирина с интересом посмотрела на нас и улыбнулась:
— Слава, мне уже начинать ревновать?
— Не беспокойтесь, вернем в целости и сохранности! — рассмеялись девчонки и утащили меня на второй этаж.
Выходившая окнами во двор комната была куда больше моей спальни, и просторное помещение перегородили ширмой. Загромождать мебелью гостиную гимназистки не стали, просто постелили на пол шкуру сугробника и накидали на пол мягких подушек.
Я уселся на шкуру и с любопытством огляделся по сторонам, а колдуньи скрылись за ширмой, но сразу вернулись обратно с небольшой деревянной шкатулкой. Внутри оказались два кожаных браслета со сложным узором из нитяных жгутов, замысловатых узелков и множества бусин: граненых хрустальных, резных деревянных и, чего раньше никогда не было, шлифованных янтарных.
— Это еще что такое? — поразился я.
— Это наш новый проект! — с гордостью объявила Вика. — Пришлось пожертвовать скрытностью, зато больше нет нужды
