думаю. Теперь только нужное место найти, чтобы сомнений у дагестанцев было меньше, чья работа.
Сзади грузовик с длинным прицепом едет, за ним вроде не вижу никого. Встречных тоже мало, пару раз всего попались. Вон и место, столбик, кювет…
– Грузовик пропускаем, – сказал я и в рацию, и Маркелу за баранкой. – И давай к обочине.
Большой знает, что делать, он чуть дальше проедет и встанет дозором. С другой стороны будем сами приглядывать, третьей машины нет.
«Газель» тряхануло на разбитой обочине, скрипнула подвеска. Грузовик взял чуть левей и объехал нас, беспощадно обрызгав мелкодисперсной грязью из-под колес.
– Все, пошли, не теряем времени!
Отскочила назад дверь в борту, Труба и Капрал потащили обмякшее тело Мамая на улицу. Я выскочил следом, встал у машины, глядя назад. Далеко едет какая-то машина, быстрей надо…
– Давай скорей! Поводок на столбик накинь!
Несколько секунд все заняло, но машина уже довольно близко. Я голову наклонил так, чтобы лица было под кепкой не разглядеть, Труба с Капралом же быстро заскочили в салон. Повернувшись к приближающейся машине спиной, я запрыгнул в дверной проем следом за ними, дернул ручку, закрывая дверь.
– Маркел, не торопись! – окликнул я водителя. – Пропусти машину.
– Жмура увидеть может!
– Похрен, если увидит, то увидит в любом случае. А так мы у него на хвосте будем, запаникует и ноги сделает.
Но из проезжавшего пикапчика «Москвича» труп не заметили, похоже, потому, что ни скорость у них не изменилась, ни манера езды. Отпустив машину чуть дальше, Маркел разогнал «Тазель», а вскоре мы догнали «Тайгу» Большого.
– Дальше по плану, – сказал я в рацию.
По Линейной доехали до поворота в Стахановцев, там улица совсем глухая, вечно пустая, вокруг все осинником заросло. Метров через пятьсот после поворота слева показалось здание из красного грязного кирпича, с окнами, забитыми серой старой фанерой. Мастерские тут раньше были какие-то. Официально тут весь район под реконструкцию, но денег на нее никто так и не выделяет.
Свернули на гравийную подъездную, мокрую и разбитую, по ней заехали за здание, чтобы от дороги прикрыло. Выскочили разом, поменяли номера, я перебежал к машине Большого.
– Все, на стоянку, оттуда на сервис! – крикнул я, обернувшись к фургону. – Маршрут не забыли? Дальше по обстоятельствам. Погнали! – Я запихнул себя на заднее сиденье кроссовера, сбросив под ноги сумку с автоматом.
От него избавляться надо, но рано, к сожалению, он еще раз нужен будет. А так, конечно, чисто палево на руках, нехорошо.
«Тайга», чуть буксанув на гравии, рванула в сторону дороги, там снова свернула к Линейной, направо, а «Газель» поехала налево. Если кто запомнил вдруг эти две машины вместе и сообщил об этом… короче, они уже не вместе. И номера теперь другие.
Вместо того чтобы успокоиться, начал наполняться адреналином только сейчас. Пока все это делали – как-то спокоен был, а вот теперь подперло, аж руки задрожали. Сирота вроде тоже занервничал, погнал слишком быстро, пришлось его придержать:
– Не гони, слышь. И по правилам не тащись, ехай как все, не выделяйся.
«Тайга» в «пацанской комплектации», едущая строго по правилам, вызовет больше подозрений, чем нарушающая. Все должно быть естественно. А на Линейной пока никакой паники не видно, едут себе редкие машины, как и до этого ехали. Мокрая грязь из-под колес облаками, боковые стекла грязные, а если тонировку учитывать, то черта с два что в машине со стороны разглядишь.
На Т-образном перекрестке свернули направо, на Пришвина, там машин уже прибавилось, и это нам в плюс, мы уже в потоке теряемся помаленьку. Дальше нам левей, в направлении товарной станции, но до нее не доедем, уйдем в сторону Вагонки – еще одна маленькая страховка, если кто-то каким-то чудом сумеет эту машину опознать. И уже на Магистральной, куда мы свернули на большом перекрестке, Большой заговорил наконец:
– Вроде пока ништяк все, без косяков. Сработает, думаешь?
– А ты как думаешь? – ответил я вопросом на вопрос.
– Должно. Будет кипиш однозначно, если мы Мамая убрали. Тока нам бы самим не пропалиться, мы ведь на голимый беспредел пошли. Если спалят – проотвечаемся. С Мамаем у нас никаких терок, повода не было.
– А не надо палиться, – изрек я несложную истину. – Надо всем соображать, что если спалят – всех закопают. А вот если не спалят, то мы не только с Вахой разбираемся, но еще и вся Муслимка просядет, для всех благо.
