ее крышует сам начальник ГУВД.
Еще есть рынок таблеток, которые медицинского происхождения и как-то умудряются уходить налево из аптечных складов и самих аптек. Аптеки в городе, к слову, всего двум сетям принадлежат, одна на жену начальника горздрава зарегистрирована, вторая сеть всероссийская, «Семейная аптека», а вот ей владеет то ли брат, то ли дядя главы Южного федерального округа Магомедова. В ЗАТО и частные города «Семейную аптеку» не пускают, а по федеральным она везде. И у нас она в контакте с Муслимкой, понятное дело.
Дальше Осенняя опустела, барыги все же предпочитают к Восьмого Марта ближе кучковаться, дальше клиент ходить не любит, а тут уже если кто и живет, тот совсем невнятными делами занят.
Вон и дом. Вон и место. Кровь с асфальта дождем смыло, но все же до сих пор какие-то пятна видны. Машин нет, гильз нет, ничего нет. Пусто вокруг. Чуть прижался к тому самому подъезду, из которого я явился, подобный хрен знает чему, но очень неожиданному, остановил машину, заглушил.
Тут вокруг тихо, только мелкие капли по жестяной крыше «Тайги» барабанят. Достал пистолет из подлокотника, воткнул в ремень-кобуру. Тут с голыми руками ходить не надо. Выбрался из машины, огляделся.
Тихо?
Опа, а это кто у нас?
Из соседнего по отношению к нужному подъезда вышли два вчерашних гопенка с планшетами. Остановились, глядя на меня выжидательно. Опять заработать рассчитывают или что?
– Здоров, бойцы, – махнул я рукой. – Дело есть.
– На сколько? – сразу спросил белобрысый, который у них явно за главного в дуэте.
– Денег или времени?
– Денег, дурак, што ли? Времени у нас как говна, – солидно ответил тот.
– Вот и хорошо. – Я полез во внутренний карман куртки, вытащил оттуда нетолстую пачку денег, сложенную пополам. – Держи для вступления, – дал каждому по пятерке.
– Чё делать надо?
– Расскажи, кто обычно в этом доме шляется.
Белобрысый чуток вопросу удивился, но все же ответил:
– Мы бываем. Еще пара пацанов.
– Фишка, что ли? – И, увидев непонимание в глазах, поправился: – На стреме стоите?
– Да не важно, – вполне по-взрослому ответил мой собеседник, из чего я сделал вывод, что угадал. И планшеты не зря в руках, они наверняка с симками. Надо еще и на вай-фай место проверить, наверняка тут левый стоит. Случись кому не надо появиться, с этих планшетов сигнал и уйдет.
– Мне тоже не важно. Ты вот что скажи: по дому много народу шастает?
– Не, – белобрысый мотнул головой. – Тут делать не хрен. Только мы и бываем. А чё надо? – спросил он, понимая, что расспросы не просто так.
– В подвал не лазят?
– Не, тут весь дом пустой, на фига подвал?
Все верно. В таких домах они стены между подъездами пробивают, чтобы смыться можно было при надобности, это я знаю. Да и не цель ни для кого двое малолеток.
– Машину можешь пять минут покараулить? Вернусь и еще по чирику подкину. Как?
– Без базара, – важно сказал белобрысый и пощупал что-то у себя под длинной, испачканной в побелке курткой.
– Ты со стволом, что ли, боец? – насторожился я.
– А чё? Зато машину твою сбережем.
– Ты ствол с холодного вчера взял? – Я чуть пригнулся, стараясь заглянуть ему в глаза.
– Ну и чё?
– Ствол стреляный, палево чистое, ты думай иногда.
– Да, блин, мужик, ты вообще. – Пацан чуть не заржал. – На Гадюжнике всем покласть, а я малолетка. Скажу, что нашел сброшенный, ничё не пришьют. Автомат отдали вчера, а пестики поныкали, все нормально.
– Блин, ты даешь, – вздохнул я. – Ты так прикидывай, что с Муслимки с вопросами могут приехать, понял? А как интересоваться будут, сам понимать должен.
