от него вились две тропинки. Левая – едва заметная, почти совсем не хоженая. Тогда как правая была утоптана не одним десятком сапог. Именно сапог, а не копыт или лап. Кто-то из последних проходивших через Перепутье попал сюда в дождь, и оттиск подошвы все еще был запечатлен в подсохшей грязи.
Тот же след подсказал Виктору, что между тем человеком и ним самим по тропинке больше не ходили. Поскольку края оттиска немедленно осыпались, стоило к ним прикоснуться. Супесь не глина и особой стойкостью не отличается… Логично, в общем-то. С учетом того, что выход из Гавани закрыт.
– А не тот ли это перекресток, о котором упоминал Жнец? Вопрос. Что ж, не будем гадать и пойдем вслед за большинством. Во- первых, часть их наверняка умела читать и выбор делала осознанный. А во-вторых, мне же подельнику Ястреба весточку передать надо. Значит, не в пущу прятаться, а к людям пробираться…
Виктор водрузил рогатину на плечо. С непривычки она ему только мешала: наперевес – слишком длинная, использовать как посох – неудобно. Того и гляди, себе же глаз выколешь. Только на плече и нести, как кол.
Сразу за поляной начинался лес. Не пригородная зона, где мусора больше, чем чахлых кустов, а настоящая дикая «зеленка».
Какое-то время лес молчал, приглядываясь к чужаку, а потом как-то вдруг разразился стуком топора. Вернее, целой артели. Один удар от другого, да еще приглушенный расстоянием и чащей, отличить сложно, но что рубили деревья не меньше как в четырех местах сразу, Виктору понять удалось.
Один лесоруб наносил удары редко, но в полную силу. Двое – частили, словно соревнуясь, кто быстрее, но при этом экономили силы. Четвертый скорее тюкал, чем рубил. Видимо, очищал поваленные стволы от веток.
– Utkikk![9] – закричали в этот момент в два голоса невидимые дровосеки.
Следом послышался громкий треск, а еще секунду спустя огромное дерево глухо ухнуло об землю.
– Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон. Ну, и ты, Малыш, тоже заходи… – пробормотал Виктор. – Пойду, гляну, куда тут щепки летят…
Чужой, хриплый мужской голос снова проорал что-то совершенно невразумительное, и стук топоров возобновился.
Лысюк погладил висящий на шее амулет и двинулся на шум вырубки. Осторожно, как учили. Чтобы под ногами не треснул даже самый крохотный сучок. Усердная работа топором не способствует чуткости, но береженого не только Бог бережет…
Кстати, отсутствие сухостоя и валежника указывало на относительную близость жилья. Вряд ли женщины и дети ходят слишком далеко от дома собирать хворост.
Лысюк сделал несколько шагов в направлении шума и остановился. Идти дальше не хотелось. Это ощущение он знал. Оно приходило каждый раз, когда чувство самосохранения вступало в противоречие с полученным приказом. И старший лейтенант давно уже научился преодолевать его. Надо было только отвлечься на минутку, подумать о чем-то приятном.
Виктор еще раз прикоснулся к амулету, который носил, не снимая, с детства, как верующие крестик. Плоский, гладкий камешек с отверстием. «Куриный бог». Сколько таких камешков, намытых прибоем, он насобирал на морском берегу за годы босоногого детства и безусой юности! Какие-то выбросил обратно в море, какие-то раздарил… А вот этот, гладкий и с едва заметными, более светлыми разводами оставил себе.
Кто-то из его сверстников и друзей верил, что «куриный бог» исполняет мечты, кто-то в этом сомневался, а Виктор знал точно: если не жадничать и четко сформулировать пожелание, он всегда помогает. Проверено…
И в таких ситуациях, которые случайностью не объяснить. Даже тот факт, что компьютер перенес заветный морской камешек в игру, кое на что как бы намекал…
– Будем надеяться, ты меня и на этот раз не подведешь. – Лысюк сунул амулет за воротник. – А теперь, на Бога надейся, но и самому поработать немного не мешает…
Осторожно скрадываясь, Виктор подобрался к вырубке с подветренной стороны. Вообще-то в лесу это понятие относительное, но если уж решил поиграть всерьез, никакой мелочью пренебрегать не стоит. В то, что вокруг беспощадные враги, ему по-прежнему не верилось, но проверять это собственной головой Виктор не собирался.
Лесорубов оказалось пятеро.
Кряжистый, поперек себя шире, седобородый мужик. Двое черноволосых молодых мужчин, даже общей комплекцией не дотягивающих до седого. Парень, почти что мальчишка, и девушка.
Кряжистый неторопливо и размеренно подсекал крепкую, высокую сосну. Большой плотницкий топор казался в его руках не ухватистым инструментом, а небольшим метательным оружием.
Черноволосые и в самом деле работали парой. За то время, что Виктор подкрадывался, они еще раз прокричали: «Берегись!»
