не производило впечатление.
«Амбец», – как-то очень спокойно и отрешенно подумал Виктор, глядя на надвигающуюся на него тушу. И когда зверь чуток неуклюже, из-за торчащего в боку кинжала, махнул лапой, сделал единственное, что ему оставалось – упал на колени. Не выпуская оружие из рук.
Промахнувшись, медведь резко подался вперед, пытаясь дотянуться до человека, и… напоролся на рогатину. Зверь почувствовал укол в грудь, но увлекаемый тяжестью собственного тела остановить движение не смог.
Медведь яростно взревел, судорожно дернулся из последних сил, когда рожон проткнул сердце, последним взмахом лапы перебил ратовище и… повалился ничком.
Виктор едва успел откатиться в сторону.
По уму, учитывая живучесть «братьев меньших», следовало сделать медведю контрольный укол в ухо или глаз, чтобы проткнуть мозг, но сил на это «милосердное» деяние не оставалось. Казалось бы, сколько длилась схватка – минуту, две? А все мышцы ныли так, будто Виктор сутки напролет разгружал вагоны с углем.
Сейчас бы упасть и полежать, не шевелясь, секундочек шестьсот… Но тихий стон, изданный Гюрдиром Безбородым, напомнил Лысюку, что рядом есть тот, кому еще хуже.
Виктор никогда не считал себя слабаком. Да и не выпускаются такие из военных училищ. Даже общевойсковых. Но когда попытался приподнять ярла, почувствовал себя штангистом, замахнувшимся как минимум на мировой рекорд. Гюрдир Безбородый в полном боевом снаряжении тянул существенно за полтора центнера… пока еще живого веса.
Здоровенный, однако, тип. Впрочем, скандинавы и в нынешнем тысячелетии отличаются не столько умом и сообразительностью, как выдающимися габаритам.
Кстати, тут же раскрылась и тайна прозвища ярла.
Безбородым Гюрдира прозвали не из-за любви к бритью или гормонального дисбаланса. Подбородок викинга представлял собою один сплошной шрам от ожога. Малоприятное, в общем, зрелище.
– Вот кабан…
Недолго раздумывая, Лысюк срубил ножом парочку молоденьких березок. Сложил их так, чтобы ветки взаимно перехлестывались. Потом, кряхтя и сопя, перетащил на импровизированную волокушу тело викинга, зафиксировав раненого его же поясом. Даже не отцепляя ножен, а всего лишь передвинув ножны на грудь. Чтоб за корневища не цеплялись. И потащил ярла из лесу.
Если бы деревня располагалась хоть на пару километров дальше, Виктор сперва осмотрел бы раны, перебинтовал и вообще… Но поскольку до жилья, а соответственно и до оказания медицинской помощи было рукой подать, Лысюк решил предоставить уход за раненым его соплеменникам.
Мало ли с какого боку тут «яйца разбивать положено»?.. У разных народов свои суеверия и заскоки. Сочтут повязку не кошерной, пришьют чернокнижье, наведение порчи или попытку похищения души, и привет – memento mori. Тем более, за последним далеко ходить не придется. Вона, плещется, самое синее и холодное…
По выровненной трелеванными вчера бревнами почве тащить волокушу оказалось совсем не трудно, и до опушки Виктор добрался за каких-то пять минут. Где почти сразу столкнулся лоб в лоб с десятком викингов, спешащих на помощь своему командиру.
Звуки самой схватки, возможно, до деревни и не долетели, но не услышать рев разъяренного медведя, особенно последний – предсмертный, внизу не могли. По прямой туда и трехсот метров не наберется.
Увидев Виктора, древнескандинавские воины грамотно раздались в стороны, сразу беря возможного неприятеля в клещи. Потом разглядели его поклажу и остановились…
Один из викингов, самый рыжий из всех, что-то требовательно спросил.
К сожалению, в ответ Лысюк мог только плечами пожать да в сторону леса махнуть. После чего несколько воинов быстро, но без грубости, оттеснили Виктора от волокуши, а еще трое – торопливым шагом отправились в чащу.
Сам рыжеволосый присел рядом с раненым и проворно, явно имелась большая практика, оглядел его. После чего прозвучала очередная команда.
Четверо викингов подхватили раненого ярла на руки и бегом понесли в деревню. Рыжеволосый поспешил следом, жестом пригласив Лысюка следовать за ним. Вполне вежливо. Не супя брови и не хватаясь за меч.
Выбора, впрочем, все равно не было. Воины, которые отодвинули Виктора от волокуши, сейчас молча выстроились между ним и лесом, оставляя свободным только одно направление – вниз… И смотрели тоже соответственно. Мол, давай, не тормози. Пока по-
