я.
К счастью, друг знал, что следует делать. Несколько мгновений, и сильные пальцы уверенно уцепили меня за подбородок, между зубов протиснулась узкая керамическая трубка, а в горло хлынул горький холодный дым.
Удушье прошло почти мгновенно, и я сумела сфокусировать взгляд на сосредоточенной смуглой физиономии. Видя, что приступ кончился, Хаарам чуть отстранился, выпуская мое лицо и сжимая в ладони небольшую изящную колбу ингалятора.
– Полегчало? – вздохнул он. – Каждый раз пугаюсь. Давненько с тобой такого не было.
– Жизнь была спокойная, – вздохнула я, пытаясь проглотить противный привкус лекарства. – Мало было этого заказа, так еще вот выясняется…
– Погоди, не здесь же разговаривать, – решительно оборвал стенания Хар и легко подхватил меня на руки, чтобы перенести на диван.
Пока я приходила в себя, умница Хаарам сварил кофе и даже нашел вазочку с конфетами. Вручив мне распространяющую дивный аромат чашку, развернул конфету и едва не силком заставил съесть. Странный, конечно, способ оказания помощи, но мне неожиданно и правда помогло. Вряд ли конфета – скорее, просто присутствие рядом спокойного, сильного, уверенного человека.
– Это какое-то безумие, – вздохнула я. – Как такое возможно? Впрочем, нет, о чем я, – я тряхнула головой. – «Как» вариантов много. Непонятно другое – зачем? Почему я? Кому это все нужно? И почему он был уверен, что я ничего не знаю, и не испугаюсь, не откажусь от заказа, только увидев его на пороге? И Пир же, как назло, ничего не сказал! – раздраженно проворчала я.
– Пир мог и не знать, – пожал плечами Хаарам. – Он только «Имперского вестника» читает, а это солидное издание, они сплетни не пересказывают. Девчонки, наверное, или тоже не в курсе, или просто не поверили. А может, решили не сглазить: романтика же, Бессердечный дор Керц влюбился и исправился. А мы с Бьорном наткнулись на эту газету вчера, по дороге к Пиру. Кажется, статья напечатана только в одной газете, и шумихи никакой не было. Мы поначалу подумали, что сам Тай-ай-Арсель поднажал на кого нужно, чтобы его имя не трепали на каждом углу, это вполне в его силах, но сейчас здорово сомневаюсь.
– Лучше бы я его любовницей была, – с тоской пробормотала я. – Да не влюбилась я, не смотри так. Просто я понятия не имею, кому и зачем это могло понадобиться. Заказ, потом вдруг статья в заштатной газетенке недельной давности…
– А что за заказ?
– Извини, я подписала договор, не имею права рассказывать, – я развела руками. – Но заказ правда странный, и слишком высокая за него была дана плата. Я уже тогда заподозрила беду, но людям уровня дора Керца не отказывают.
– Действительно, беда, – медленно кивнул Хар. – И ведь совершенно непонятно, почему именно ты? Может, это все-таки связано с твоими родителями?
– Угу, – пробурчала я. – Как в дешевой мелодраме, дор Керц – мой настоящий отец, и теперь решил не то подчистить, не то исправить грехи юности. А мамаша подбросила меня под дверь Дома Иллюзий, чтобы спасти от страшного папочки. Хар, я уже немного не в том возрасте, когда можно верить в сказки о замечательных родителях, которые обязательно вернутся, или об их героической гибели. Дешевая проститутка, нерадивая служанка, едва сводящая концы с концами работница – это гораздо более реальный портрет моей матери. А отец либо спился, либо сбежал, либо просто так отбросил концы, либо, при лучшем раскладе, погиб на войне. Люди уровня дора Керца не вписываются в мою родословную никаким боком. Да и внешне ты гораздо больше похож на аристократа, чем я.
– Ладно, извини, глупость сказал, – поморщился Хаарам. – Но ты в любом случае помни, что у тебя есть мы. А я попробую что-нибудь выяснить.
– Конечно, Хар. Спасибо. И за это, и за предупреждение, – кивнула я.
Когда он бывал вот таким спокойно-сосредоточенным, у меня возникало ощущение, что этот человек способен решить любой вопрос и защитить от любой беды. Да примерно так всегда и происходило; каким образом у Хаарама все получалось, никто не знал, но он действительно часто бывал последней надеждой и спасителем. Пир, конечно, отличный наставник, но к наставнику с некоторыми вопросами не пойдешь. Вернее, это сейчас я могла отправиться к нему с чем угодно, а раньше, во время учебы, стеснялась. А Хар всегда был свой.
Самая загадочная личность из всей нашей компании. Даже мы, его кровники, не знаем ничего о семье и происхождении этого человека. Вроде бы его родители живы, и даже, кажется, имеются братья или сестры, но в разговоре с Харом это абсолютное табу. Разве что Пир как наставник знает больше.
Удостоверившись, что я окончательно пришла в себя, друг откланялся. А я осталась один на один с недоделанной важной работой и мрачными мыслями. И переключиться со второго на первое все никак не получалось.
Вывод из принесенных Хаарамом известий можно было сделать только один: что-то готовилось, и в этом «чем-то» мне
