Настроение казалось странным и удивительно отличалось от того, в котором я пребывала все последнее время. Не знаю, что помогло вдруг собраться и хоть ненадолго вынырнуть из болота, в которое я сама себя загнала, но сегодня я была полна решимости не думать о плохом. Может, дело в юных и удивительно живых лицах будущих целителей, незнакомых и не примелькавшихся за последние дни. Может — в злом желании не показать себя размазней чужакам. Может, в том, что я впервые за последние месяцы почти выспалась.
А, может, в том, что, уже засыпая, сумела наконец-то заплакать? Тихо, почти без слез, кусая подушку, чтобы не сорваться на хрипы с подвыванием?
Какое из событий дня повлекло за собой следующее и почему в итоге привело к такому результату? Я, конечно, целитель, но, увы — не целитель душ. И разобраться, действительно ли это долгожданный перелом в болезни или кратковременный момент прояснения перед агонией, я не могла. Да сейчас, честно говоря, было не до того.
Распущенные перед сном для мытья волосы собрать во что-то приличное не успевала, поэтому просто пару раз пробежалась по ним щеткой — благо, они от природы почти не путаются. На мгновение замешкалась, задумавшись, а потом все-таки осторожно достала из небольшого сундука с пожитками потертую и выгоревшую красную ленточку. Пусть сердце мое уже не горит, но зато я имею полное право на второй символ, много лет назад вложенный в простой кусок атласной материи. В конце концов, ради того, чтобы сегодняшний праздник состоялся, я тоже пролила немало крови. Так пусть это будет память о ней и о тех, кто не дожил до сегодняшнего дня!
А следом достала нарядную многослойную желто-красную юбку и прилагающуюся к ней тесную узкую белую рубашку с глубоким вырезом и расклешенными от локтя алыми рукавами. Вещь оказалась великовата, слишком сильно я похудела с того момента, когда последний раз надевала этот наряд, но смотрелся комплект все равно неплохо. Сегодня праздник, надо улыбаться и радовать глаза богов и смертных. А что при виде этих пахнущих сухими травами и пылью вещей так больно колет в груди… хватит. Нужно иметь мужество либо умереть, либо жить, а не болтаться где-то посередине, пугая детишек обликом несвежего покойника.
На туфли я покосилась с сомнением и в конечном итоге отказалась от этой идеи. Я за последнее время слишком отвыкла от обуви, а на ногах придется провести много времени, так что не буду устраивать себе дополнительные испытания.
Путь до здания правления — бывшего особняка градоначальника — проделала бегом, под свист и улюлюканье детворы, составившей мне компанию. Детей я всегда любила, поэтому такое сопровождение восприняла не то что без раздражения — с удовольствием, а настроение неожиданно скакнуло на недосягаемую в последнее время высоту. Плевать, сегодня мне на все плевать — на прошлое, на будущее. Я впервые за много дней по-настоящему улыбалась и была настроена хорошо отдохнуть, а все прочее пусть горит огнем.
— Простите за опоздание, немного проспала! — с грохотом распахнув входную дверь, я влетела в залу высокого собрания. — Доброго дня, мальчики и… мальчики, — запнулась на середине предложения, потому что представительниц прекрасного пола среди присутствующих не было. Впрочем, ожидаемо: светлые слишком бережно относятся к женщинам, и уж точно не потащат их с собой ради компании. А для ритуала подходят только мужчины.
Принцип наследования по прямой мужской линии придумали не женоненавистники и притеснители слабого пола; это объективная данность, прямой закон магии. Семя родового древа передается от отца к сыну, и со смертью последнего прямого мужского потомка род прекращается. Женщина — цветок, завязь и плод, ее роль тоже сложно переоценить, но при этом наша сущность гораздо пластичней. Мы легче приспосабливаемся к новому, самой природой нам заповедано подстраиваться под изменения окружающего мира и под мужчину, который рядом. На это можно сердиться, можно злиться, можно пытаться отрицать суть вещей, но изменить невозможно: сезоны всегда в свой черед сменяют друг друга, и не в наших силах этому воспрепятствовать. Поэтому потомки старых родов, особенно родов небольших, с не слишком «развесистым» генеалогическим древом, так трепетно относятся к вопросу появления потомства: то есть, конечно, прямого наследника мужского пола, и желательно не одного. Поэтому, кстати, даже светлые в большинстве своем достаточно лояльны к неравным бракам, когда юноша и наследник рода приводит в дом девушку из семьи попроще. Какая разница, в конце концов, лишь бы была физически здорова и могла родить сына!
А еще поэтому же лишение мужчины имени рода всегда считалось весьма суровым наказанием. Такой мужчина, вступая в брак, либо остается безродным, либо, если отец невесты настроен благодушно, может взять имя жены, но этот род уже носит название не корней, а ветвей родового древа — своеобразный «средний класс», не совсем безродные, но и не дотягивающие до элиты. Таковых хватало: в давние времена была распространена практика, когда имя рода наследовал только старший сын. Некоторое время назад от обычая отказались, но именно благодаря ему отросло множество «ветвей». Для ритуала же было необходимо участие потомков разных родов, почему, собственно, потребовались высокородные маги: там с гарантией все ясно.
