Я стояла, согреваемая его близостью и его чарами, удивлялась нашему сходству и мучительно пыталась вспомнить, почему началась эта война? Тогда все виделось логичным, правильным, справедливым. Когда я слушала Ира, разговаривала с Валлендором, их слова представлялись ясными и казались единственно верными. Даже еще вчера все было ясно, а сейчас меня терзало чувство, что война — бессмыслица, что кроме выброшенных на ветер лет жизни и отправленных за Грань душ она не принесла ничего.
Впрочем, существуют ли
И с каждой секундой, с каждой новой мыслью мне хотелось еще крепче прижаться к теплому и сильному мужчине, развернуться в его объятиях, спрятать лицо на груди, спрятаться от всего сразу. От холодного ветра, от запаха близкой грозы, от прошлого, от страхов и переживаний. Я чувствовала, что безнадежно запуталась в словах и ощущениях, и отчаянно не хотела разбираться во всем этом. Понимала, что нужно, но малодушно откладывала этот момент.
Увы, к сожалению — или к счастью, — затянувшееся ожидание все же закончилось и портал наконец впустил ожидаемого путника. Тот осмотрелся спокойно и с явным интересом, да и вообще вел себя очень непохоже на прочих высокопоставленных светлых гостей. В глазах ни неприязни, ни отвращения, только любопытство и досада на погоду.
Очнувшись под внимательным взглядом холодных пронзительных глаз, я постаралась отогнать наваждение и отстраниться от стихийника. Тот явно не хотел меня отпускать, но выбора не было.
За пределами теплого кокона его магии непогода набросилась на меня с остервенением. Тонкое простое платье совсем не защищало от ветра, и с таким же успехом я могла оказаться вообще без одежды — разницы не почувствовала бы. Замерзла мгновенно, причем как будто не столько снаружи, под ударами штормового ветра, сколько изнутри. До позвоночника пробрала дрожь, вызванная резким контрастом температур, и я едва поборола желание вернуться под защиту Бельфенора, но тут же разозлилась на себя. Не за холод — за тоску и вот эту слабость, за несамостоятельность и, главное, за нежелание бороться со своими неуместными порывами.
Выручили только упрямство и гордость, и на них я проделала оставшийся путь. Скорым шагом до бывшего посольства мы добрались аккурат к началу дождя. Первые крупные тяжелые капли упали на наши плечи уже у входа на садовую дорожку, дальше деревья укрыли от громкого шелеста ливня. Кроны еще не успели промокнуть, поэтому под их покровом на нас сыпались только мелкие брызги, в которые превращались капли, разбитые ветром о листья.
Внутри пустого темного здания показалось не теплее, чем снаружи. Вполне освоившийся здесь за прошедшие дни Фель проводил нас в небольшую гостиную, имевшую мрачный и унылый вид. Голые серые стены в сочетании с частью металлической, частью каменной мебелью производили давящее впечатление. Жесткие сиденья сплетенных из красных и желтых металлических полос кресел и небольшого дивана должны были быть прикрыты подушками, но от тех не осталось даже воспоминаний. Я поняла, что отчаянно не хочу прикасаться к металлу. Знала, что на самом деле он не такой холодный, как мне кажется, но все равно — заставить себя не смогла.
Тем временем Бельфенор, исполнявший обязанности хозяина, небрежным жестом бросил в брюхо имевшегося тут узорчатого камина сгусток пламени, которое весело заплясало на ровной пустой поверхности и тут же оживило унылое пространство. В мою сторону светлый в этот момент не смотрел, но я со смешанным чувством стыда и благодарности поняла, что это — для меня. У камина я и остановилась, рассудив, что на холодной меди сидеть все равно не смогу.
— Ну что ж, давай знакомиться, мой юный внук, — тепло и спокойно проговорил эль Алтор, сел на диван и похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. Мальчик неуверенно приблизился и опустился на самый краешек, попеременно тревожно поглядывая на меня и стихийника. Я ободряюще улыбнулась, а Фель, нахмурившись, проговорил:
— Я схожу за одеялом, надо что-нибудь постелить.
— Это будет кстати, — кивнул менталист, провожая того взглядом. Когда за огневиком закрылась дверь, я вдруг почувствовала себя неловко и тревожно, будто меня заперли наедине с опасным зверем, а я не знаю, что у него на уме и получится ли с ним договориться. Это было тем более странно, что смотрел на меня эль Алтор спокойно, с легкой ироничной улыбкой. — Очень кстати, — повторил он, обнимая внука за плечи, но не отрывая от меня взгляда. — Я сначала хотел сказать это Фелю, но теперь понимаю — разговаривать надо с тобой.
— О чем? — хмурясь и пытаясь преодолеть робость, уточнила я.
— О времени, я полагаю, — слегка пожал он плечами. — О такой необычной и нелинейной субстанции, как время.
— Вы хотите знать, как получилось… — сообразила я, но менталист оборвал меня недовольной гримасой и жестом.
— Нет, вот знать я сейчас точно ничего не хочу, знаний мне пока достаточно, — проговорил он. — Время, девочка, это часть мира. И точно так же, как остальные части мира, оно предстает перед нами таким, каким мы желаем его видеть. Может стремительно мчаться, может замирать, может пропадать целыми тысячелетиями, проходя мимо. Иногда очень хочется его
