Все пропало.
Разорвано, как холстина палатки шрапнелью.
Настрой пропал.
Джейк в сердцах захлопнул тетрадь.
Сунул руку в сундук под солдатскую форму, под одеяла и скатерти. Почувствовав дно, он дернул за шелковую нитку и открыл маленькое потайное отделение.
Свободной рукой он закрыл тетрадь. На обложке было написано:
Не открывать
Нашедшего просят вернуть Джейку Бранфорду
Магнолия-авеню, 25
Гобсонс-Корнер, Мэриленд 21000
302-555-9072
Он ловко бросил тетрадь в тайник.
— Джеееееейк!
Джейк снял кепи, закрыл крышку сундука и спустился с чердака, с трудом подавив искушение захватить с собой кинжал.
2
Брат?
Да нет, этот.
У него нет шанса.
Но у него нет и выбора.
Эта его страсть к войне…
Нездоровая.
Фанатическая.
Но очень, очень полезная.
Кому?
Боюсь говорить.
— Что ты там делаешь? — обрушился на него Байрон. Он нервно вышагивал по гостиной, поглядывая на входную дверь. — Да ладно! Это я так. Пойдем со мной.
— Куда?
— Туда. — Байрон махнул рукой в окно на улицу, где у тротуара стояли спортивная машина и лимузин с черными стеклами. Рядом с машинами стояли двое мужчин и женщина. Все в черных очках.
— Узнаешь того парня с седой бородкой?
Джейк выглянул.
— Это что, твой надзиратель?
— Ха-ха. Это Гидеон Козаар, Джейк. ГИДЕОН КОЗААР. Кинорежиссер.
— Впервые слышу. А что он снимал?
Байрон посмотрел на Джейка как на идиота.
— Да ты пешком под стол ходил, когда он снял свою первую картину. Это в его духе. Он уходит в тину, годами о нем никто не слышит, и вдруг — бум! — всюду ползут слухи о том, что он снимает новый фильм. Только ничего никому не известно, потому что
