Нет, даже мы не все можем.
Все в нем вопило. Хотелось выть и плакать. Но он не мог. Он словно потерял всякую чувствительность.
Адам обвел глазами гладкий лед без единой трещинки. Бесснежные берега.
Руки у него совершенно сухие. Голова больше не саднила.
Как будто ничего не произошло.
Будто он просто проснулся после одного из своих привычных кошмаров.
А может, так оно все и было? Игра усталого воображения? Бессвязные обрывки воспоминаний последних четырех дней, как говорила Лианна.
Но все кончилось. И на этот раз он все помнил.
На сей раз он знал правду.
Лианна лгала ему. Вот почему она пыталась любым способом украсть у него видеокамеру. Чтобы он не увидел и не узнал, что она сделала.
Во всяком случае, возможно.
Не будь этой раны на голове, Эдгар, наверно, выбрался бы. Он не потерял бы так быстро сознание. И держал бы его руку крепче. Помогал бы Адаму вытащить себя.
Только какое теперь все это имеет значение?
Эдгар погиб.
Дважды.
И вдруг до Адама дошло, что, как бы ни обманывала его Лианна, в одном она оказалась права.
Ему этого не вынести.
Его начало трясти.
Из самой глубины его души вырвался стон, замурованный там четырехлетней скорбью. Он, словно взрыв, вырвался из горла. За ним еще. И еще.
Никто не откликнулся. Лианна и Рипли, наверное, уже на полпути к дому.
Он сидел и плакал, пока плакать больше не осталось сил. Пока не перестал что-либо чувствовать.
Позже — Адам не помнил точно, насколько позже, — он был у дома Рипли.
Чтобы поблагодарить его.
Сказать ему, как неправильно о нем думал он, Адам.
А заодно посоветоваться с ним. Адаму надо было повидаться с Лианной. Поговорить с ней один на один. А кто, как не Рипли, мог помочь ему в этом?
Он позвонил в дверь. Раз. Второй.
Наконец внутри послышались шаги.
Дверь распахнулась.
— Эгей, что стряслось? — раздался знакомый голос.
У Адама сдавило горло. Он пытался сказать что-то и не мог.
— Адам? Что-нибудь случилось?
Адам с трудом проглотил ком в горле и заморгал.
Потом взглянул в глаза своего друга.
Эдгара.
18
