Чужак отцепил страховку, смотал и подал её Катарину.
— Гробница далеко? — слова он произносил странно растягивая, но в целом понятно.
— Часа за три дойдём.
Шли молча. Катарин не очень понимал, о чём можно говорить с врагом. Рядом с гробницей общего предка воевать нельзя. Можно разговаривать и торговать, но чем торговать и о чём говорить?
Шли быстро и дошли засветло. Не дожидаясь, пока чужак отыщет вход, Катарин сдвинул дверь и, затеплив светец, привычно шагнул в могильную тьму. Сзади слышалось сдавленное дыхание чужака.
— Вот, значит, оно как…
— Да, это кресло пилота. Настоящее.
— Я говорю о пульте.
— Пульт управления тоже настоящий.
Пультом управления называли глиняную стеночку, которую во время похорон выкладывали перед креслом пилота, так что сидящий покойник смотрел на узоры, выдавленные на влажной глине. Здесь тоже был пульт, не глиняный, конечно, а из таинственного материала древних, способного противостоять жаре и холоду. Но на нём были не рисунки, а глубокие дыры, заполненные хрустким пеплом.
— Там что-то было.
— Пульт, — недоумевающе ответил Катарин. — У вас разве не выкладывают перед креслом пилота пульт управления?
— Выкладывают. И старики чертят на пульте узоры. Но здесь что-то иное. Этот пульт явно был зачем-то нужен.
— Что может быть нужно мёртвому? Только лететь к звёздам. И сегодня для этого в гробницах ставят кресло пилота и пульт управления. Но полёт начинается, когда всё это сгорает.
— Наши старики тоже так делают. И антиподы — тоже. Только их захоронения не горят и никуда не деваются. И гробницы древних стоят нерушимо. Значит, тут что-то иное, о чём мы не знаем.
Не сговариваясь, оба вышли под потемневшее небо.
— Тут есть дрова, — сказал Катарин, подводя чужого разведчика к основательно разрытому вездеходом месту.
Мелкие веточки вездеход давно схрумкал, а те, что потолще, разведчики легко поломали на полешки и развели костерок. Пересохшая древесина горела жарко и бездымно. Нечасто в походе удавалось погреться у костра, а чтобы сидеть рядом с противником, такого и вовсе не бывало.
— Меня зовут Машок, — произнёс чужак.
Хорошее древнее имя. Человек с таким именем — воин или разведчик и уж всегда настоящий мужчина. Жаль, что он не свой.
— Я — Катарин.
Вот так. Спрашивается, как им сражаться друг с другом, когда они встретятся в бою?
— Удивляет меня эта гробница, — произнёс Машок. — Зачем её тут построили и выстроена ли она вообще? Думаю, если разрыть щебень, мы не найдём внизу никакого фундамента.
Катарин кивнул, хотя Машок не мог видеть этого жеста. Ведь разговор предусматривает спор, иначе никакой истины не добьёшься. И хотя Катарин был согласен с Машком, он возразил:
— Гробница строится, чтобы умерший мог уйти к звёздам, с которых пришли предки. Потому и делается деревянное кресло пилота, а из глины лепят пульт управления, и старики разрисовывают его приборами.
— Теперь мы увидели, как это должно быть на самом деле.
— Не совсем, а то, что осталось. Соло не заглянуло в гробницу, но и там, что могло гореть, выгорело дотла.
— Это так, но я говорю о другом. Уверен, что это не гробница. Она не выстроена здесь, а прилетела со звёзд, как то рассказывается в легендах.
— Пусть так, — сказал Катарин, — но что с того? Сегодня мы летаем к звёздам лишь в мечтах и сказках, глиняные гробницы не могут оторваться от земли, а эта гробница, даже если летала когда-то, полностью выжжена.
— Представляю, каково там, на звёздах, — задумчиво произнёс Машок, — ведь там негде укрыться от Соло.
— Потому они и прилетели сюда, где есть благословенные земли.
— Жаль, что их не хватает на всех. Из-за этого вражда и войны. Мы хорошо помним, как ваши деды сбили нас с перевала и загнали в теснины. А счастливые земли достались вам.
Вот и прозвучали слова, которых ждал и боялся Катарин. Разведчик, которому он помог забраться на обрыв, оказался врагом.
