— Э… привет, — сказал он, надеясь, что если и покраснел, то не слишком сильно. — Рад… э… видеть…
— Я тоже, — отозвалась Магда. — Ты в порядке? Чертей сегодня ловить не будешь?
— Пока не планирую. — У Семена отлегло от сердца: если она обратила дело в шутку, то все нормально, барышня не обижается, а ведь будет и следующая суббота, и тот же бар. — Мы теперь работаем вместе?
— Похоже на то. — Она оглянулась туда, где народ столпился вокруг кофемашины. — Рада этому, честно. Ладно, пойду чашечку выпью… Не скучай.
Прежде чем отойти, она протянула руку и пальчиком мазнула Семена по щеке. Обдала тонким, едва уловимым запахом духов, от которого закружилась голова, и зашагала прочь. Вот кому надо стихи Тань Аошуана читать!
Кофе-брейк оказался коротким, через пять минут де ла Крус решил, что пора заняться делом. Толстый режиссер уселся, развалился в кресле так, что фалды пиджака разошлись, обнажив рубаху на брюхе. Магда с корейским коллегой-сценаристом расположились по сторонам от него. Лейтенант-безопасник опустился на стул у двери.
— Поздравляю вас с началом общей работы в нашем проекте, — сказал майор. «Адского червя» перед сторонними экспертами он упомянуть постеснялся. — Моим содокладчиком будет куратор проекта капитан Буряков… Прошу вас.
Как обычно, де ла Крус надувал щеки, а дело оставлял подчиненным.
Семен поднялся, встал рядом с проектором.
Ситуация нынче куда проще, чем в кабинете Тихони на прошлой неделе, — объяснить задачу гостям, ответить на вопросы, пообещать всю помощь, какую отдел только может оказать, и поставить четкие сроки на каждый этап — написание сценариев, подбор бржудов-актеров в «районе № 9», съемки, монтаж и постобработку. И при этом не сбиться, глядя на приятные выпуклости, что вырисовываются под узким пиджачком Магды.
— Нам необходимо… — начал Семен и тут же сбился.
— Эй, капитан, что с вами? — в голосе де ла Круса прозвучала тревога.
Семен обнаружил, что отправил четверостишие всем, кто находился в аудитории, что оно намертво зависло на экране проектора, но не смог вспомнить, каким образом провернул этот трюк…
Да и зачем он это сделал?
В голове царила звенящая пустота, внутри черепа что-то шевелилось, будто там завелись червяки.
— Я… — прохрипел Семен пересохшим ртом, а затем осознал, что не может говорить.
Что-то случилось со зрением, цвета исчезли, остались лишь черный и белый, зато очертания предметов приобрели бритвенную остроту, каждый угол, всякая грань болезненно кололи глаза.
Он повернулся, вскинул ладони ко рту, словно надеялся с их помощью разогнать немоту.
Увидел изумление на личике Магды, что сейчас казалось чужим, нечеловеческим, искаженную от страха круглую физиономию де ла Круса, вскочившего со стула лейтенанта-безопасника. А затем переговорная закружилась, превратилась в набор бело-черных полос, напоминающих рисунок на боку танцующей зебры, и поплыла в сторону.
— Код тринадцать! Код тринадцать! — закричал лейтенант, и на этом внутри Семена что-то испортилось окончательно.
Комната, где он пришел в себя, была маленькой и сплошь белой, от пола до потолка.
Места тут хватало для кровати, на которой лежал Семен, для тумбочки у изголовья, табуретки и экрана медицинского комплекса на стене. Через раскрытое окно доносилось пение птиц, виднелись закутанные в туман кроны, но эту картину уродовала решетка, словно украденная из древней тюрьмы.
И еще не хватало допуска к Полю, что имелось на Земле всюду, от вершин гор до дна морей. Ну, кроме специально ограниченных мест вроде штаб-квартиры УСИ.
Когда он пошевелился, стало ясно, что на голову надето что-то плотное, шуршащее. Зеркало на стене отразило
