Но Аэлина усилием воли подавляла все мысли о нем и о том, что? могли с ним сделать в королевской тюрьме. Сейчас ее цель – встреча с Аробинном.
В Башне она не была с той самой ночи, когда ее жизнь превратилась в кромешный ад. Справа – все то же здание конюшни. Место, где она схватилась с Сэльвом и оставила его валяться без сознания, не пожелав слушать предупреждений о возможной ловушке. А на втором этаже особняка – три окна ее бывшей комнаты. Окна выходили в сад. Сейчас все они были открыты. Ветер играл тяжелыми бархатными занавесками. Казалось, комнату проветривали в ожидании, что она туда вернется. А может, теперь там жил кто-то другой.
Едва Аэлина поднялась на верхнюю ступеньку крыльца, резные дубовые двери распахнулись словно сами собой. На пороге стоял дворецкий. Его лицо тоже было для нее новым. Дворецкий с поклоном отступил, пропуская ее внутрь. Вот и знакомый вестибюль – просторный, с удивительно красивым мраморным полом. В конце вестибюля находился кабинет Аробинна. Двери туда были широко открыты.
Аэлина переступила порог и вошла в дом, который когда-то считала своей надежной гаванью… пока он не превратился в тюрьму и преисподнюю.
И здесь никаких перемен. Сводчатые потолки, стеклянные люстры. И мраморный пол, который вполне мог заменить зеркало. Созерцая свое движущееся отражение, Аэлина шла к кабинету.
Вокруг – ни души. Даже отвратная физиономия Тарна не мелькает. Либо Аробинн всех куда-то услал, либо велел не высовываться, пока не кончится встреча. Похоже, не хотел, чтобы его разговоры с Аэлиной подслушали.
Ее окружали запахи Башни, снова будоража воспоминания. Пахло свежими цветами и выпечкой. Но сквозь эти ароматы все равно пробивался острый запах металла и неуловимое ощущения жестокости и злодеяний, творимых в подвалах Башни.
Каждый шаг к роскошному кабинету Аробинна был для нее испытанием воли.
Аробинн уже ждал ее. Как всегда, он сидел за своим внушительным столом. В лучах солнца, струящихся из огромных, во всю стену, окон, его золотисто-каштановые волосы приобретали цвет расплавленной стали. Стены кабинета были обшиты добротными деревянными панелями. Запихнув поглубже все сведения из письма Сэльва, Аэлина вошла в кабинет, стремясь держаться как можно непринужденнее.
Не в силах удержаться, она бросила взгляд на ковер перед столом. Аробинн это заметил. Возможно, он ждал, что она непременно посмотрит на ковер.
– Ковер у меня новый, – произнес Аробинн, поднимая голову от бумаг. – С прежнего так и не удалось полностью отчистить пятна крови.
– Жаль, – сказала Аэлина, опускаясь на стул возле стола. На другом обычно сидел Саэм, и туда она старалась не смотреть. – Тот ковер был красивее.
Был… пока не пропитался ее кровью. Аробинн тогда избил ее за то, что она разрушила его замыслы, связанные с работорговлей. Саэм оставался вынужденным свидетелем ее избиения. Когда Аэлина потеряла сознание, та же участь постигла и Саэма.
Наверное, часть шрамов на костяшках Аробинна осталась от тогдашнего рукоприкладства.
В дверь заглянул дворецкий. Аэлина не решилась повернуть голову.
– Нас не беспокоить, – распорядился Аробинн.
Дворецкий пробормотал что-то вроде «слушаюсь», и двери кабинета закрылись.
Аэлина закинула ногу на подлокотник стула.
– Чем обязана спешному вызову сюда?
Аробинн вышел из-за стола и встал рядом, упираясь в крышку.
– Просто хотел увидеть, в каком ты состоянии за день до грандиозного события. – Его серебристые глаза вспыхнули. – Хотел пожелать тебе удачи.
– И убедиться, что я тебя не предам?
– Разве у меня есть основания так думать?
– Сомневаюсь, что тебе сейчас хотелось бы затевать разговор о доверии.
– Конечно же нет. Особенно когда тебе нужно вплотную сосредоточиться на завтрашнем дне. Нужно учесть все мелочи. Они-то самые коварные. Особенно если тебя схватят.
Завуалированная угроза? Слова Аробинна были будто кинжал, вошедший ей между ребер.
– Ты же знаешь: пытками меня не сломить.
