Я путешествую по ночам

Глава десятая

Первым порывом Лоусона было поднять свой пистолет и приставить к ее голове… но он этого не сделал. Не смог сделать. Она была его жизнью после смерти, и той самой Смертью, что оборвала его жизнь, и он попросту не мог отправить ей пулю в лоб, превратив ее тем самым в пепел. Нет, по крайней мере, он не сделает этого до тех пор, пока не выпьет ее ихор до последней капли…

— Моя сестра! — голос Энн сорвался. — Где моя сестра?

— Обращена, — безразлично сказал Кристиан Мельхиор. — Она переродилась. Лоусон… ты должен был знать, что мы не собираемся отдавать ее тебе. Ты пришел сюда не за девчонкой, ты пришел, чтобы найти Ла-Руж. Разве это не так? И чего ради? Чтобы ее уничтожить? Или, быть может, чтобы к ней присоединиться?

Лоусон с трудом удерживал равновесие, пока лицо Ла-Руж было так близко к его собственному. Ее рука поднялась и нежно скользнула по его щеке.

— Мой прекрасный мальчик, — прошептала она, сочувственно сдвинув брови и качнув головой. — Ты ни капли не изменился. Все такой же сильный, такой же яростный… вечно молодой. Живой, дикий и свободный. Ты так долго искал меня, но не потому, что хотел убить меня, non, mon cher! — ее пальцы коснулись его губ. — Ты делал это потому, что страстно желаешь меня, — сказала она. — Нет пути назад к тому, кем ты был. Это лишь глупая сказка, она никакого отношения не имеет к твоей настоящей судьбе.

Ее язык — черный, как жало скорпиона — выскользнул изо рта и прошелся по линии его подбородка.

— Твоя судьба быть здесь, с нами, Тревор. Со мной. Я восхищена тем, как долго ты боролся против собственной сути, против того, кем должен стать. Я никогда не видела такой выдержки. Ни у кого, кроме тебя. Но ты был таким… таким непослушным. Таким несносным! Убивал себе подобных и зачем? Ты больше не человек, Тревор. Прими это. Смирись с этим. Так будет лучше для всех.

Лоусон с огромным усилием сумел заговорить.

— Я остался… человеком. Остался.

— Нет, не остался, — снисходительно прошептала она ему на ухо. — Ты гораздо больше, чем человек. И со временем… когда ты дашь себе полную свободу перевоплощения, ты поймешь, что значит быть богом.

Щелкнул пистолет.

Ствол ремингтона поднялся и направился прямо в голову Ла-Руж.

Лоусон, не помня себя — словно создание его пребывало на границе самого ужасного ночного кошмара — потянулся в сторону и оттолкнул ствол.

Ла-Руж улыбнулась.

— Эту мы обратим вместе, — сказала она ему. — Или, может, хочешь убить ее прямо сейчас? Решай сам. Но, прошу, не медли, потому что я очень голодна.

Лоусон чувствовал, как две силы столкнулись внутри него в жестокой схватке. Он ощущал в дыхании Ла-Руж пульсацию веков. Он осознавал, как с каждой секундой все сильнее разрушаются души в этой грязной, заплесневелой могиле. Бог, подумал он, способен жить вечно, сильный и яростный, вечно молодой, по крайней мере, с виду… вечно дикий и свободный.

Она была права, говоря это, и вот она — здесь, прямо напротив, предлагает ему вечность, которую уже успела попробовать на вкус.

Медленным движением руки он расстегнул свое черное пальто.

Затем — столь же медленно — расстегнул свой красный жилет.

Горящим концом сигары он зажег показавшийся кончик фитиля, что был подключен к восьми динамитным шашкам — по