блиндированная платформа с пулеметами, а за БТРами по улице уже мчались тачанки, за которыми мчалась казачья лава.
– Господин полковник, – сказал я растерянному и бледному Петропольскому, у которого казак Мальков ловко вытащил из его кобуры наган, – пока еще есть время, немедленно пошлите к своим людям ординарца и прикажите им сложить оружие. Даю вам слово офицера, что в этом случае ни вы, ни ваши люди не пострадают.
Полковник Петропольский бросил злобный взгляд на Достовалова, а потом испытующе посмотрел на меня. И, наконец, он принял решение.
– Мурад, – скомандовал он, – слышал, что сказал господин майор? Исполняй немедленно. Аллюр три креста!
Невысокий смуглый крепыш молнией взлетел на каурого ладного коня и галопом рванул к своим товарищам. Время еще было, но немного. БТРы вывернули из узости улицы и прибавили ход, готовые открыть огонь при малейшей попытке агрессии или бегства. Заранее было решено, что кайдеши уйдут отсюда моими союзниками или не уйдут совсем. В противном случае шанс захватить Чонгарский мост в неповрежденном состоянии становился нулевым. И это при том, что в объезд к Перекопу по железной дороге от Новоалексеевки было примерно пятьсот верст.
Мурад успел. Отсюда было видно, как, подскакав к офицерам, он начал что-то говорить им, указывая при этом рукой в нашу сторону. Подействовало. Один за другим кайдеши стали спешиваться, складывая на землю свои карабины. Видя, что сражение отменяется, казаки перешли с галопа на рысь и начали вкладывать шашки в ножны. Обошлось.
– Шестой, – негромко сказал я в микрофон, закрепленный на воротнике бекеши, – это Первый. Передай Пятому, чтобы его люди собрали оружие и направили сие воинство на станцию. Разговаривать с ними будем там. Движение пешим порядком, лошади в поводу. И без грубостей. Офицеров верхами ко мне.
– Первый, я Шестой, – ответил микрофон у меня за ухом. – Все ясно. Выполняю.
Для тех, кто не понял – поясню. Первый – это ваш покорный слуга. Шестой – командир одного из БТР, сержант Еремеев, Пятый – войсковой старшина Миронов.
Было хорошо видно, как из командирского люка чуть притормозившего БТРа, высунулась голова в шлеме и что-то прокричала подскакавшим казакам. После короткой заминки все пришло в движение, и спешенные кайдеши, ведя лошадей в поводу, направились под конвоем казаков в направлении станции. Следом за ними следовала тачанка, на которую погрузили «трофейные» кавалерийские карабины.
Но еще раньше к нам подскакали обезоруженные, сбитые с толку и донельзя растерянные поручик Лесеневич и корнет Думбадзе.
– Господин полковник, – вскричал поручик, соскочив с коня, – объясните, что происходит?!
Полковник Петропольский только растерянно развел руками.
– Успокойтесь, Георгий, – сказал он, – мне дали слово офицера, что если мы не окажем сопротивления, то ни нам, ни нашим солдатам не причинят никакого вреда. Боюсь, что теперь мы в плену у Красной гвардии.
– Как у Красной гвардии? – недоуменно спросил поручик. – Митрофан Михайлович, вы, наверное, шутите?
– Какие уж тут шутки, Георгий, – ответил Петропольский. – Вот, знакомься, майор Османов Мехмед Ибрагимович, начальник этого отряда, следующего в Крым, дабы привести его под власть правительства Сталина. Рядом с ним хорунжий Плавский и комиссар Железняков.
– Господа, – обратился он к нам, – позвольте представить вам поручика Георгия Николаевича Лесеневича и корнета, Георгия Ивановича Думбадзе. Жаль, что это знакомство произошло при столь странных обстоятельствах.
– Почему же странных, Митрофан Михайлович? – спросил я. – Ничего странного в нашем появлении нет. Мы выполняем решение нового правительства России и направляемся в Севастополь, чтобы установить там советскую власть. А что касается вас – мы вас врагами не считаем, и наша встреча прошла бы вполне мирно, если бы кое-кто не начал нам угрожать. А это дело наказуемое, и полковник Достовалов теперь имеет статус несколько отличный от вашего и ваших офицеров и солдат. Вы – наши гости, пусть и не совсем добровольные. А в отношении господина полковника, который несколько своеобразно относится к белому флагу парламентера, мы будем еще разбираться. К тому же мы будем рассматривать дело о сепаратизме и покушении на территориальную целостность России. А что касается вас лично, то мы благодарны вам за то, что у вас хватило благоразумия, и нам удалось избежать ненужного кровопролития.
Полковник Петропольский сделал своим офицерам знак, чтобы они не вмешивались в разговор.
– Мы очень рады, господин Османов, – сказал он, – что вы не считаете нас своими врагами. Но при этом нам абсолютно неясны ни ваши конечные цели, ни образ мышления. Скажите мне – почему вы сделали такой странный выбор и оказались на стороне господина Сталина, и почему вы, не использовав всю вашу мощь, не попытались восстановить в России монархию?
