великолепный, ароматный и крепкий.
Перебравшись через меня и не дав ухватить себя за, она красиво и выпрямленно ушлепала на кухню.
Я выбрался из постели, из кухни донесся повелительный крик Ингрид:
– На завтрак разогрею котлеты, а к кофе пирожки с творогом!
– Я все ем, – ответил я.
Завтракали быстро и жадно, после кофе я натянул джинсы, с удовольствием замечая, что становятся все туже и даже короче. На экране одной из камер увидел, как Грегор набирает мой номер.
Ингрид сложила посуду в мойку, а я вытащил из кармана мобильник, и сразу же раздался звонок.
– Слушаю, – ответил я.
На дисплее появилось лицо Грегора.
– Как быстро, – сказал он довольно. – Готовились звонить мне?
– Да, – ответил я. – Как раз собирался. Как там?
– Завтрак окончен, – сообщил он, – Валентин Афанасьевич сейчас перейдет на веранду, где его ждет традиционный утренний кофе. Это единственное время, которое может уделить вам, а потом только вечером. Только учтите, утром он пьет на веранде с тыльной стороны дома. Чтобы видеть восход солнца.
– Бегу, – ответил я. – Спасибо!
Ингрид оглянулась со стороны кухни.
– Что там?
– Ты хотела еще кофе? – спросил я. – Надеюсь, нас угостят снова. Хозяин сейчас вышел с кухни и двигается в направлении веранды. Шевелись шибче, коровище!
От гостевого домика до веранды с этой стороны проложена отдельная дорожка, почти не извилистая, с обеих сторон кусты смородины: черной, красной и белой, а также черника и ежевика и прочие подобные прелести, что и понятно, роскошные клумбы с цветами должны располагаться с фронтальной части двора, а здесь более приземленные вещи, как та же теплица. Свою клубнику, помидоры и огурцы все любят больше, чем с базара или из магазина.
Тереза догнала нас на ступеньках с подносом в руках, улыбнулась приветливо, но не больше, чем положено домработнице.
– Что-нибудь еще? – спросила она и уточнила. – К кофе?.. Жареную курицу не принесу, и не просите, но есть выбор печенья, пряников, сластей, медовых пирожков…
– Ой, – ответила Ингрид, – на ваш вкус, ладно?
Тереза сказала доброжелательно:
– Ну да, я же знаю лучше, где у меня не подгорело… ха-ха!
Ингрид посторонилась, Тереза вплыла на веранду, как царевна-лебедь, Стельмах уже за столом на веранде, место занял такое же, как и прежде. Я сам бы там сел, мужчины инстинктивно выбирают место в любом помещении, как собаки в конуре: лицом к двери.
– Доброе утро, – сказала Ингрид.
– Доброе, – ответил он. – Как спалось на новом месте?
– Восхитительно, – воскликнула Ингрид. – Я до этого дня полагала, что моя квартира находится в тихом жилом районе, но только здесь я поняла, что такое тишина!.. А утром птички поют…
– Даже орут, – согласился он. – Не дают поспать последние пять минут, когда сон истончается… Владимир, вы такой загадочный, что-то снилось непонятное?… Садитесь-садитесь! А то кофе остынет.
Пока мы усаживались и придвигались вместе со стульями, Тереза принесла на двух широких, как крышки от металлических бочек, тарелках множество рассыпчатого печенья, нежных булочек и медовых пирожков с горкой рахат-лукума.
Стельмах мерно отхлебывает кофе из большой чашки, и, как я уловил по аромату, либо кофе иного сорта, либо просто крепче почти вдвое.
Он что-то понял по моему взгляду, сказал успокаивающе:
– Медики говорят, кофе мне вреден. Потому утром крепкий из большой чашки, днем из чашки поменьше, а к вечеру вообще втрое слабее и всего с одной ложечкой сахара.
– Медики правы, – согласился я.
– Точно? – спросил он с сомнением.
– Только не всегда, – уточнил я, – и не во всем. Но, к счастью, у них хватает мужества опровергать свои выводы, как только
