– Не задумывалась. Хочешь сказать, в другой раз можем столкнуться с настоящими профессионалами?
Я переспросил:
– Мы?
– Разве мы не вместе?
– Разве в те моменты, – сказал я, – когда будешь мне спинку чесать. Не «если», а «когда». Насколько я понял, мне предстоит всего лишь разговор с очень умным, как сказал твой начальник, человеком. А так как у вас там собственных умных даже начинать искать не стоит, то решили обратиться к доктору наук на стороне.
Она сказала с презрением:
– От скромности не умрешь!.. Даже экземы не будет.
– Жаль?
– Еще как! Вообще-то я раньше докторов наук представляла иначе.
– А я представлял иначе силовиков, – сообщил я. – Без сисек. Даже у тебя их сперва не увидел, помнишь? Так что квиты. Вообще-то мне рекомендован полный отдых… Никакой мозговой деятельности. А раз так, то вполне могу помогать в ваших расследованиях.
Она покосилась с заметным подозрением.
– Звучит как-то не очень… лестно.
– А что? – удивился я. – Вы же силовые структуры! У вас пистолеты и дубинки, зачем еще и…
Я умолк, она закончила саркастически:
– …мозги? Нам мозги совсем не нужны? Совсем-совсем?
Я сказал примирительно:
– Без обид, я не хотел сказать, что силовым структурам мозги не нужны совсем.
– Ну-ну?
– Иначе вы бы и ложкой не умели пользоваться, – пояснил я, – и штаны бы надеть не удалось.
Она сказала с едкой ноткой:
– А кто сказал, что умеем ложкой? Нет, прямо из мисок хлебаем. А кто-то и вовсе лакает. И штаны нам надевает целый штат санитаров… Свинья ты распоследняя!
Руль крутнула с такой силой, что инерция едва не расплющила меня о стенку автомобиля, все-таки гравитация в девять с хвостиком великовата. Когда у нас будет выбор, предпочту планету с гравитацией в семь, влажностью поменьше, давлением… хотя вообще-то сингуляру все эти мелочи будут по фигу.
Автомобиль скрипнул тормозами и замер перед подъездом старинного вида здания с колоннами, портиком и лепными фигурками по бокам и над дверью. Да и сама дверь хоть и металлическая, но сверху донизу покрыта барельефами сценок на мифологические темы.
– Фух, – сказал я с облегчением, – а я думал, заложила такой поворот, чтобы от меня избавиться.
Она смерила меня презрительным взглядом.
– Ты все еще такой нежный?
– А то!
– Но бицуха вроде бы стала толще.
– Моя бицуха в мозгах, – напомнил я. – Я интеллектуал, мать вашу. Эстет. Культуролог нового поколения, который старую культуру похоронит, а новую не заведет ввиду ее ненадобности.
Она вышла молча, даже не изволив возмутиться такой наглостью, что вовсе не наглость, если подумать. Сингулярность уже рядом, как сказал Курцвейл, но люди предпочитают жить во вчерашнем дне и полагать, что и завтра будет то же самое, только «лучше», а лучше для них, когда морды шире.
Я захлопнул за собой дверцу, и автомобиль всего лишь чуть отодвинулся, даже не подумав искать стоянку. Впрочем, если это то самое управление, о котором думаю, то все должно быть наготове и близко.
– Какой памятник старины испохабили, – сказал я скорбно. – Этот дворец для своей любовницы, балерины Императорского театра, построил промышленник Юрий Староконюший!.. Он сразу стал достопримечательностью…
Она перебила:
– А сейчас ты скажешь, что здесь бывали в гостях у балерины Комиссаржевской Репин, Чехов, Толстой и даже Чайковский?
– Кроме Чайковского, – согласился я. – Он не бывал, так как был в контрах с Репиным, а тот отсюда не вылезал… Зато бывал
