ишь чего удумал, ведьм моих обижать!
Ого, какой! Я к замку пуще прежнего прониклась.
— Сложно, — пробормотал себе под нос, оценивая задачу, Глеб.
— Вот Богдан Полуночный стал бы ему неплохой заменой… — размечтался замок.
Оно и понятно, дому тоже хочется в хорошие руки попасть, а тут целая Академия! Да за ней глаз да глаз нужен!
Пришлось дать несколько сложно выполнимых обещаний, прежде чем вредный замок согласился нам показать, что здесь было десять лет назад. Организовать новый набор ведьмочек в будущем году, заменить ректора и убедить Полуночного, чтобы потом согласился заступить на высокий пост. На мой взгляд, это все было если не из области нереального, то точно от нас никак не зависело. Но Глеб с таким уверенным видом раздавал обещания… Что ж, посмотрим. Вдохновившись, я дала слово доучиться тут до диплома, какими бы приключениями ни соблазняли симпатичные маги. А Глеб дал слово доучить.
Торговаться он отлично умел, и замок согласился завтра же отдать нам все залы, которые занимали ведьмы в прежние времена.
На том и условились.
А затем перешли к самому интересному.
— Случившееся с ведьмами никак не связано с исчезновением твоей подруги, — заверил замок.
Большинство окошек погасли, только один коридор на третьем этаже по-прежнему светился. А в следующее мгновение стена поплыла, сделалась совершенно прозрачной, и мы получили возможность наблюдать за происходящим внутри. Как маленькую, точно игрушечную, ведьмочку поймали в защитный круг такие же игрушечные маги и напугали иллюзией, как меня в первый учебный день. Только эта ведьмочка от страха потеряла силу. Как целители, пристыженно опуская глаза, бормотали, что ничего сделать не могут, и ведьмочку в итоге увезли в госпиталь. Как магам ничего за это не было. И уже не в первый раз. Как ведьмы совет держали… а потом под покровом ночи пробирались в ректорский кабинет и просили заступничества у самого замка.
Из кабинета ведьмы вышли живые и невредимые, забрали все ценное, что было в их залах, и ушли. А замок скрыл сами залы, чтоб бессовестным магам не достались. И иногда, развлечения ради, устраивал всякие страсти, дабы маги, которых он с тех пор не выносил, подумали, что от ведьм порча или даже проклятие осталось.
— Предельно просто, как и всякий гениальный план, — улыбнулся Глеб.
— Но как же Милин фамильяр? — забеспокоилась я.
— А никак, — прошелестел замок. — Он с улицы прибежал.
И действительно продемонстрировал нам несущегося по двору перепуганного взъерошенного кота. Фамильяр был ведьминский, наверное, поэтому и сумел как-то пробраться в скрытую часть замка. Но, видимо, сам не понял как, потому что выбраться без моей помощи не смог.
— Спасибо, — упавшим голосом прошептала я и в поисках опоры прижалась к Глебу.
— Хорошему человеку и помочь приятно, — мигнул снова всеми окошками замок.
На душе было тоскливо. Вот и на одну тайну стало меньше, а в поисках пропавшей подруги я никак не продвинулась.
— Еще есть надежда на усиленное поисковое заклинание, — попытался меня подбодрить Глеб.
Не вышло.
Уходили, как и пришли, потаенными путями. С той лишь разницей, что теперь защиту надо было не снимать, а восстанавливать, и надежда в моей душе заметно померкла.
Отчаянно зевая и изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, я вышла на кухню, когда девчонки уже садились обедать. Пахло чем-то изумительно вкусным, и Ядя вся распушилась от гордости… в общем, тайный план быстренько перехватить чая с булочкой и идти заниматься своими делами провалился с треском, пришлось садиться перед уже приготовленной тарелкой и ждать.
С тех пор как начала регулярно принимать зелье, блокирующее видения, Элька снова выглядела по утрам человеком, а не начинающим зомби, и уже не вызывала беспокойства. А вот совершенно отсутствующий вид Красы вызывал, только не беспокойство, а жгучее любопытство. И Горислав, заглянувший, чтобы взять свою тарелку и уйти обедать в мастерскую, дабы не отрываться от какого-то очень важного занятия, как-то уж очень умиленно глядел на внучку.
И в конце концов ведьмино терпение не выдержало:
— Я что-то пропустила?
Словесный ответ предваряли два вздоха — мечтательный Красулин и печальный Эллы.
