действительно кротовина. Не подлежит сомнению, что я переместился в пространстве. Вопрос лишь в том, на какое именно расстояние.
Вормолеграф молчал, стрелка больше не двигалась. Эйхгорн убрал диктофон и решил попробовать сориентироваться на местности.
Физические ощущения были вполне обычными. Воздух пригоден для дыхания, сила тяжести не изменилась, атмосферное давление вроде бы нормальное. Уже неплохо.
Небо ничего полезного не сказало. Слишком пасмурно – нет ни звезд, ни луны. Впрочем, сегодня предноволуние, так что луна все равно была бы почти не видна.
Смартфон работал, но сеть по-прежнему не находил. Равно как и GPS. Полная пустота.
Определить точное время тоже не удавалось – на смартфоне сбросились все настройки. Видимо, из-за прохождения через червоточину. Дисплей мигал бесполезным «0:00».
Компас указывал… куда-то. На север, понятное дело, но это знание Эйхгорну сейчас ничем не помогало.
Несмотря на то, что он очутился непонятно где, настроение у него было приподнятым. Ведь он наконец-то получил фактическое доказательство существования червоточин. Экспериментально подтвердил функциональность своего изобретения. Это стоит того, чтобы заблудиться в лесу.
Но оставаться здесь все равно не хочется. Кому Эйхгорн тут расскажет о своем открытии – белкам и медведям?
Их, впрочем, тоже не видно. Да и гнус совсем не докучает.
Нет, надо выбираться к людям, к цивилизации. Обернувшись вокруг своей оси, Эйхгорн пристально рассмотрел все пути. Дорог и троп заметно не было, но к северо-востоку деревья росли несколько реже. В том направлении он и зашагал.
Какое-то время Эйхгорн машинально считал деревья. Дойдя до восемьдесят второго, остановился и задумался, не в силах решить, мелкое ли перед ним деревце или особо вымахавший кустарник.
В темноте было трудно разобрать.
Так или иначе, счет на этом прервался, и дальше Эйхгорн шагал уже просто так. От скуки он начал слушать айпод, но ему быстро надоело. Судя по музыке, процентов на девяносто состоящей из тяжелого металла, эта штуковина принадлежала кому-то из молодежи – Виталику или Галке Дроздовой. У современной пацанвы совершенно нет вкуса.
То ли дело старый биг-бит. Вот это была музыка.
Небо понемногу светлело. Стало ясно, что со временем Эйхгорн не угадал – без сознания он провел не пятнадцать, а все двадцать часов. Весь день и большую часть ночи.
Крепко его приложило, похоже.
Или же – он не исключал и такой вариант – кротовина переместила его куда-то в другой часовой пояс. Возможно, он сейчас где- нибудь в Финляндии или Канаде.
Лучше в Канаде. По-английски Эйхгорн говорил свободно, по-французски тоже мог объясниться. По-фински же знал только слово «perkele», причем не был до конца уверен, как оно переводится.
Эйхгорн продолжал целеустремленно шагать на северо-восток. Он понятия не имел, есть ли там что-нибудь полезное, но раз выбрав направление – придерживался его. Периодически он сверялся с компасом.
Снова захотелось курить. Эйхгорн извлек из кармана и недовольно осмотрел уже полупустую пачку. Вчера он выкурил восемь сигарет, сегодня одну. Осталось одиннадцать. И еще сто восемьдесят лежат в рюкзаке.
Запас довольно приличный. Эйхгорн не был таким уж заядлым курильщиком, в день выкуривал примерно полпачки, так что блока ему хватало недели на три.
Есть тоже хотелось все сильнее. Эйхгорн не успел позавтракать и понятия не имел, сколько времени пробыл без сознания. Но живот напоминал о себе все настойчивее.
Эйхгорн решил сделать привал и перекусить. Он в последний раз затянулся и машинально поискал глазами урну. Разумеется, в лесу ее не оказалось. Класть хабарик в карман было негигиенично, и пришлось таки загрязнять природу.
Совестно, а ничего не поделаешь.
Раньше Эйхгорн не испытывал моральных терзаний, бросая хабарики на землю. Но этой весной ему довелось на добровольно- принудительных началах участвовать в субботнике. Очищая вскрывшийся от снега газон, он, разумеется, машинально подсчитывал и систематизировал убранный мусор.
Всего там обнаружилось восемьдесят девять единиц. Из них:
Банок из-под лимонада – 1.
