— До самой смерти, которая наступит очень скоро! — напомнил второй, сопровождая слова нервным смешком. Слишком трудно было игнорировать мрачную неотвратимость подобной судьбы, особенно здесь, так близко к обезглавленной статуе.
— Если только не сживешь со свету короля Ярина, — ответила Милые Ножки. — Он уже не молод, и, кажется, не слишком удовлетворен.
Вслед за этим раздались новые смешки.
— К сожалению для бедной Концеттины, — бросил голос, и Пайкел не смог понять, сердился или насмехался говоривший.
— Королева Бесплодие VI, — согласилась Милые Ножки, и Пайкел различил в её голосе искреннее сожаление.
Стоявший на коленях Пайкел отполз назад и, по обыкновению, перемешал траву своими босыми ногами. Ох, вот почему он, в конце концов, всегда носил сандалии.
— Хм, — несколько раз повторил дворф. Он был взволнован подобным развитием событий, хотя происходящее не было неожиданностью. Король Ярин хотел наследника. У стареющего мужчины было мало времени. И именно в этом саду не трудно было вспомнить о судьбе, которая ждала любую королеву, не способную удовлетворить его желание.
Дворф погладил бороду, раздумывая над эликсирами, которые могли бы решить проблему. Некоторые из них отвечали за мужскую силу, хотя они в целом влияли скорее на желание, чем на способность…
Дворф вздохнул, пытаясь решить, стоит ли ему рассказать все Айвану.
Но что хорошего из этого выйдет?
Он снова вздохнул и пополз прочь. Увидев белку, он пригласил её разделить с ним обед.
Грызун принял приглашение.
После занятий любовью они никогда не делили жарких объятий. Концеттина знала это и была несказанно рада, потому что едва могла терпеть прикосновения Ярина теперь, когда была убеждена в том, что он желает обезглавить её.
Она лежала на смятых простынях, наблюдая за тем, как муж быстро одевался. Жалкий старик с трудом мог выполнять свои супружеские обязанности, ко всему прочему он давно забыл о том, что такое опрятность. Женщина знала, что Ярин становится все нетерпеливее. Она чувствовала это в его движениях, в том, как он набрасывался на неё и как занимался с нею любовью — повинуясь скорее отчаянию, чем похоти.
— Меня ждут дела, — проворчал он себе под нос, хотя Концеттина едва могла разобрать слова.
Как только он вышел, королева вздохнула и уткнулась лицом в кровать. Стук двери испугал её, одновременно принося облегчение. Она желала день и ночь оставаться в постели, просто лежать, спрятавшись среди простыней, и притворяться, что она снова та маленькая девочка из Дельфантла.
Он вспоминала свою мать, умершую много лет назад. Концеттина была еще совсем девчонкой, когда Киянка Делказьо умерла в родах, забирая с собою брата Концеттины.
Этот день изменил её отца, Коррадо. Раньше он был любящим семьянином, но трагедия сломала его. Он стал больше заботиться о своих деловых интересах, нежели о собственной дочери. Таким образом, юная Концеттина была продана королю Дамары как часть сделки.
Это горе довело Коррадо Делказьо до подобного. Должно быть, только оно.
Женщина выбралась из постели и стала собирать одежду. Она отметила, что левый глаз портрета короля Ярина снова не был похож на правый.
Ацелья, сестрица короля, пряталась в тайном проходе, который шел за внутренней стеной комнаты, и наблюдала оттуда за происходящим.
Король Ярин знал, что Концеттина начинает подозревать о его бедственном положении, и потому считал, что женщина могла найти себе любовника, который помог бы ей зачать ребенка.
Эта мысль действительно посещала Концеттину.
Честно говоря, подобные размышления проносились в её голове каждый раз, когда она шла через участки сада, увековечившие двух последних «бесплодных» королев.
Она знала, что придворные сплетничают о ней. И имя, Королева Бесплодие VI, шепотом звучало за её спиной. Концеттина изо всех сил старалась не позволить мерзкой Ацелье узнать, что ей известно о присутствии шпионки.
