были расположены двумя перекладинами широкого креста, пересекавшимися в центре города, на той самой площади, где сегодня я стрелял в императора. Но край одного из энергокуполов я видел и отсюда.
– Адди, ты видишь светящийся купол?
Мальчик подошел к окну и без интереса выглянул наружу.
– Да, это они, другие. Я помог им найти ориентир. Когда небо почернело, они могли потеряться.
– Кто они? Хозяева посольств?
– Другие, не такие, как мы. Они хотели прийти к нам, я помог. Силы сегодня хватило, ее было много, очень много, и я помог им всем. Я мог бы и раньше, но только одним. Мне запрещали светить. Дядя Дитти запрещал. А сегодня я сделал все сам, без спроса. Меня не будут ругать? Я светил, показывал тропы. Они все нашли дорогу.
Все это звучало как самый настоящий бред. Вот только купола посольств в городе говорили об обратном. Адди, воспользовавшись тем, что кубы схлопнулись, каким-то образом почерпнул высвободившуюся энергию и открыл путь для хозяев посольств в наш мир. Именно так я интерпретировал его рассказ.
Теперь я понимал, что даже Костас, рассказавший мне про посольства, и сам знал о них не слишком много. Он не понимал технологии их появления, а эта тайна была ключом ко всему. Его не посвятили в секрет. Жорик искал ребенка самостоятельно. Иммунитет к боли, способность «светить» – вот что интересовало подселенцев. Возможно, эта способность как раз и проявлялась после пыток, и, чтобы отыскать одного, пришлось замучить сотни.
Бесчеловечно. Такое не может прийти в голову даже отпетому негодяю. Но для чужаков это оказалось в порядке вещей. Цель оправдывала средства.
Своим светом Адди показал «тропы» и открыл пути для прихода послов. Он показал дорогу чужакам в наш мир. И сразу четыре чужих мира теперь соединились с нашим. К счастью или несчастью, мир подселенцев проиграл. А больше четырех миров быть не может, так сказал мне Костас.
Я стоял посреди комнаты и не знал, что делать. Переговорник я все еще держал в руках, нервно щелкая переключателем туда-сюда. Адди вернулся к своим солдатикам. Энергокупола его не интересовали.
В один из моментов, когда переговорник оказался во включенном состоянии, сработал вызов.
Я приложил ухо к устройству и слушал. Некоторое время ничего не происходило, видно, с той стороны тоже ждали, но, так и не дождавшись ответа, не выдержали:
– Бреннер?
Голос показался мне смутно знакомым.
– Да. Кто спрашивает?
– Здесь Волков… ну, Вульф, вы помните?
Я хорошо помнил двух неразлучных агентов Девятого делопроизводства. Волков – агент со шрамом, самый активный из них двоих.
– Что вы хотите?
– У меня есть важная информация, вы должны кое-что узнать…
– Зачем? – удивился я. – Мне неинтересно. Поговорите со своим напарником, если больше не с кем общаться.
– Жуков мертв, убит сегодня.
Я помолчал. Выражать сочувствие не хотелось, да Вульф его и не ждал от меня.
– Что ж, говорите, – наконец решил я.
– Это государственная тайна. Вы не должны…
– Говорите, или я отключу аппарат, – пригрозил я. Мне все надоело.
– Слушайте, – сдался Волков-Вульф. – Мы с Жуковым раскрыли в городе крупную агентурную сеть.
– Знаю, – перебил я, – компания «Механикс». Они финансировали Серафимова. В унтербане под землей я видел секретные залы, где они прятали «страусов». Большинство и сейчас там стоят, ждут своего часа. Так что поторопитесь, если не хотите опоздать.
Вульф замолчал. Несколько секунд из переговорника доносились хрипы и посторонние шумы.
– Вы многое узнали, Бреннер. Жаль, что мы не работали вместе.
– Я привык работать один.
– Вы знаете, какова текущая ситуация в городе?
– Нет, – разочаровал его я. – Я некоторое время… скажем так, отсутствовал по личным причинам… – Не рассказывать же
