Кардинал пожал плечами.
– Я мог бы настоять. Но зачем? Раз уж вы так хотите влезть с головой в эту историю, пожалуйста. Но потом не жалуйтесь и не говорите, что я не предлагал вам уйти, когда еще было можно.
Климент демонстративно сел на свободный стул. Мне даже показалось, что монах с удовольствием закурил бы и сам, но просить сигарету у Кречетова не стал. Я же остался на ногах, единственный из всех. Оружие я тоже прятать не спешил, решив, что отныне никому больше на слово не поверю. А значит, пока каждый из здесь присутствующих, за исключением разве что отца Климента, не докажет свою невиновность, я считаю их преступниками, причем из тех, для которых наказание может быть только одно – смерть.
– Ваше право, – правильно понял меня Дунстан, – можете стоять, сколько пожелаете. Главное, слушайте! Теперь позвольте представить вас друг другу.
– Мы уже знакомы, – не понял я.
– Не совсем, – улыбнулся кардинал. – Дело в том, что, помимо всего прочего, господин Кречетов – агент церкви. Наш агент. Кажется, на вашем профессиональном жаргоне это называется «двойной игрой»? Или даже тройной? Дитмар Васильевич, расскажите Кириллу Бенедиктовичу, на кого вы еще работаете.
– О! – еще более широко, чем кардинал, заулыбался Кречетов, выпуская в воздух порцию ароматного дыма. – Заказчиков у меня много. Первый, но не самый основной – известная вам компания «Механикс», наделившая меня весьма значительными полномочиями, среди них значилась и доставка особых гальванических ванн, представляющих собой сверхсекретные устройства для воспроизведения человеческих копий – тех самых дубликатов, с которыми вы уже успели познакомиться. К сожалению, в «Механикс» не полностью доверяли мне, несмотря на долгое наше сотрудничество. Поэтому для контроля назначили кого-то другого, неизвестного мне человека, гораздо более сильно законспирированного, чем я предполагал…
– Знаю, – довольно грубо прервал его я. – Это был Семенов. К сожалению, он уже мертв.
– Даже так? – удивился Кречетов. – Сам Семенов, бравый риттер, правая рука барон-капитана. Чем же они его купили, хотел бы я знать… Ну да уже не важно… Итак, продолжим. Вторым по счету, но не по значимости, был господин Серафимов, решивший, что я работаю исключительно ради его интересов. Что ж, в этом он ошибался.
– А разве вы не застрелили императора? – криво усмехнулся я.
– Застрелил, – легко согласился Кречетов, – но совершенно по другим мотивам. Понимаете, однажды мы с ним разошлись во взглядах на будущее нашей страны. Его методы показались мне… скажем так, неправильными. Но долгое время я ничего не мог с этим поделать. А потом стало поздно, и единственный способ хоть что-то исправить был до банальности примитивным – убийство. Поэтому я застрелил его сегодня, точнее, уже вчера – боже, какой длинный день! – без всяких угрызений совести. Но, к сожалению, немного опоздал. Процесс уже начался, и обратить его вспять не удалось. Боюсь, что в итоге все стало даже хуже, чем я планировал. Эти цветные энергокупола… вы знаете, что это такое?
– Да, Костас назвал их посольствами других миров.
– Понимаете, что случилось? Я не хотел допустить прихода одних чужаков к нам, считая, что еще рано, мы не готовы и не справимся, что нас подомнут под себя, а в итоге уничтожат или поработят. Так вот, стараясь избежать появления одних, я привел взамен четверых других.
Я не знал, что на это ответить. Встретив живьем подселенца, а позже побывав, пусть недолго, в его родном мире, я стал с опаской относиться ко всему чужому. А тут, прав Кречетов, сразу четыре посольства, четыре дорожки к чужим мирам, и никто не знает, куда они в итоге приведут.
– И наконец, главный мой работодатель – его высокопреосвященство. Именно он благословил меня на дальнюю дорогу. Именно ему я отчитывался. И только ему служил.
– Дело в том, – пояснил кардинал, – что Дитмар Васильевич пришел ко мне однажды в трудный для себя час. Пришел, чтобы исповедаться, но взамен получил новую цель в жизни. А человек без цели – это, как известно, только полчеловека. Ведь сам смысл существования – служение. Иначе теряется вкус к жизни, пропадает искра божья, и жизнь угасает. Кто-то служит Богу, другие – себе, а Дитмар Васильевич служит Родине.
Вступать в теологические споры я не собирался, но не мог не заметить:
– А убийство Карла Александровича вы тоже одобрили заранее, ваше высокопреосвященство? Или это был неудачный экспромт слуги?
– Поймите, Кирилл Бенедиктович, – мягко сказал Дунстан, – иногда светская власть берет на себя слишком много. И только церковь может стать той самой организацией, которая остановит правителя на гибельном для страны пути. А жизнь одного
