Я все же налил себе водки, заново воскрешая в памяти недавние события и интерьеры. Стертые ступени, ведущие в подвал, заросший плющом вход с некогда яркой, но сильно уже выцветшей вывеской, первый рабочий зал, заставленный оборудованием, креслами и пуфиками для посетителей, белая фоновая ширма и несколько других ширм, с нарисованными разнообразными пейзажами – заказчикам такое нравится, – тяжелые бордовые портьеры до пола, разделявшие помещение на несколько частей, местами осыпавшаяся лепнина и высокий стул для клиентов. В углу – светоотражатель и штатив с подвижным зажимом, предназначенный для фиксирования головы клиента в одном положении. Но за последний год техника дагеротипирования ушла далеко вперед, и новые аппараты работали быстрее. Уже не требовалось по полчаса сидеть на стуле в одном и том же положении, чтобы снимок удался. Теперь на все хватало пять-семь секунд, а такое мог выдержать даже ребенок. Поэтому появилась мода и на детские карточки.
Грэг терпеливо ждал, не мешая мне вспоминать.
– Дверь оказалась открыта, хотя внутри никого не было. Я решил подождать владельца и между делом обошел помещение. Там-то, за дальней ширмой, я и обнаружил скрытую от случайных взоров секретную дверь…
– Кира, зная тебя, готов биться об заклад, что ты не смог пропустить подобное.
– Не смог, – согласился я. – Там был хитрый замок, но минут за пять я с ним справился. Стены в том, втором, зале были настолько толстыми, да еще и специально оббиты звукоизолирующим материалом, что даже самые громкие крики и призывы о помощи снаружи слышны бы не были…
Я вновь и вновь воскрешал в памяти жуткий подвал.
– И что ты нашел в том втором зале? – не выдержал Грэг моего затянувшегося молчания.
– Операционный стол, который он использовал для пыток. И десятки конвертов с сотнями, тысячами снимков… а на снимках – дети. Он их пытал, ужасно пытал…
Грэг сам налил мне еще выпить, я глотнул водку, не ощущая ее вкус. Грэг выпил тоже.
– Что ты с ним сделал? Убил? Поэтому тебя забрал Мартынов?
– Убил. – Я почувствовал, что наконец слегка опьянел. – Целых два раза убил! А в третий раз он убил себя сам…
– Кира, ты в порядке? – Грэг озабоченно попытался заглянуть мне в глаза.
Я подумал было, а не выложить ли мне ему все до конца, но потом вспомнил то существо, жившее в теле Жорика, и отказался от этой идеи. Ведь оно и сейчас где-то рядом, в городе. Может, оно уже нашло себе новую жертву и подселилось в нее. Да, так я и буду называть это существо – подселенец. И мне предстояло отыскать его и уничтожить. Я не мог просто взять и забыть, не после того, что оно сделало с теми несчастными детьми.
– В порядке. Интервью закончено. Кстати, Мартынов сказал, что, если обо всем произошедшем в прессу просочится хоть слово, он лично нам головы оторвет.
– Ничего, – отмахнулся Грэг, – я придумаю, как это обставить. Комар носу не подточит!
Я вытащил из внутреннего кармана портмоне и вручил подошедшему половому десятку.
– Две бутылки с собой!
Сегодня мне предстояло напиться до бессознательного состояния, ведь завтра первым делом я должен предстать перед графиней С. с отчетом. И уже сейчас представлял себе, как это будет тяжело. Даже моя тренированная нервная система давала сбой. А безумия вокруг и так хватало.
III. Близняшки
Женская рука ласково коснулась моего лица, едва ощутимо проведя сначала по бровям, затем по переносице, по щекам и скулам, смахивая усталость и остатки опьянения. Вчера я сдержал слово и крепко напился. Так, что с трудом помнил окончание вечера. Извозчик довез меня до дома, в дороге я задремал, а как добрался до постели, не помнил вовсе.
Но, очевидно, своей цели я все же достиг, потому что, лишь открыв глаза, я увидел привычный потолок спальни, а рядом на кровати сидела Лиза и улыбалась.
– Что господин желает: стопочку или стакан рассола? – Тщательно имитируя вятский говор, она склонила голову в шутливом поклоне.
Кажется, Лиза провела рядом со мной всю ночь, но я этого совершенно не помнил.
