волны, люди на берегу что-то друг другу кричали, огни факелов сбились вместе, но Генри упрямо продолжал плыть вдоль берега. Он надеялся, что у Джетта хватит ума молчать, чтобы не выдавать людям на берегу, где они, но тот вдруг завопил пронзительным, срывающимся голосом:
– Что это такое? Мама!
Генри повернулся, чтобы высказать все, что думает о его болтливости, – и замер. Плеск, который он слышал за спиной, был вовсе не от Джетта. Над водой поднялась приплюснутая голова с маленькими глазками, потом скрылась, и вместо нее показался раздутый бок, потом опять голова, но на этот раз она была уже ближе.
Охрана на берегу издала многоголосый, отчаянный вопль, побросала факелы и сбежала. Джетт орал так, будто его живьем режут, а чудовище снова ударило телом по воде, и волны поднялись такие, что Генри накрыло с головой. Он выплюнул воду, и его тут же накрыло снова. Плавать он учился в горных реках, где течение быстрое, но волн и в помине нет, поэтому вода, падающая на голову каждый раз, когда ему удавалось отдышаться, застала Генри врасплох. Теперь у него столько сил уходило на то, чтобы держаться на поверхности, что он не сразу заметил: Джетт перестал кричать и теперь издавал какие-то булькающие звуки, то всплывая над водой, то скрываясь снова. Он даже не пытался грести руками, просто молотил ими по воде, и Генри, уже отплывший подальше, вернулся и схватил его поперек груди, вытягивая на поверхность. Джетт трясся так, что Генри казалось, будто он сейчас услышит стук его костей.
– Озеро. Оно было тихое. Оно же было тихое в тот раз, – лепетал Джетт с перерывами на кашель. – Что за…
Чудовище снова поднялось над водой – такое мерзкое на вид, что у Генри сердце пропустило удар. Он все ждал, что услышит рев, как от любого рассерженного зверя, но оно молчало, будто вообще не умело издавать звуки, и от этой тишины было еще страшнее. Генри никак не удавалось разглядеть чудовище целиком – из воды появлялся то бок, то щупальце, то блестящая спина, и он не мог сложить эти части в одно целое.
Когда голова показалась снова, она была так близко, что Генри ее прекрасно разглядел: шишковатая, лобастая, с крошечными глазами, глядевшими прямо на него. Зубы у Генри стукнули так, что он прикусил язык. Все легенды этого королевства, какие он слышал, пока что оказывались правдой. Так с чего он взял, будто чудовище станет исключением? Только услышав мокрый, полузадушенный звук, он сообразил, что от паники давит Джетту на плечи и сам его топит. Генри тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться, подтянул Джетта выше и одной рукой начал грести к берегу – ну, или к той темной полосе, которая была на него похожа.
Бегство несколько осложнялось тем, что Генри не мог заставить себя смотреть вперед – только назад, на чудовище, которое приближалось с каждой секундой. Он уже понял: они не успеют. Безобразная голова скрылась, что-то холодное ударило Генри в живот, и он понял, что чудовище сейчас прямо под ним. Он застонал от мучительного, холодного отвращения, которое смешивалось со страхом, усиливало его в сотни раз, отнимало желание бороться. Генри ждал удара хвостом, зубов, вгрызающихся в ноги, но чудовище лишь с силой подтолкнуло его. Генри понял, что лежит на его спине, там, где у нормального животного был бы загривок.
«Может, у него рот с этой стороны», – слабо подумал Генри. От ощущения этой склизкой, пропахшей тиной поверхности ему хотелось кричать, но голоса не было. Джетт лежал рядом, намертво вцепившись ему в локоть и свернувшись, как гусеница. Он даже не дрожал, будто окостенел от ужаса.
Тут Генри понял, что они куда-то двигаются, вода с брызгами разбивалась об огромное тело, и он из последних сил дернулся, скатываясь в сторону, но его тут же придавила сверху скользкая конечность, и он закрыл глаза, чтобы не смотреть. А потом мир вокруг дернулся, и Генри больно ударился плечом обо что-то твердое. Запах тины больше не забивал нос, вместо него вдруг появились другие: каменной щебенки, земли и тающего снега.
Генри осторожно приоткрыл один глаз. Потом второй. Он лежал на дороге, идущей вдоль озера: трудно было не узнать эти гладкие, плотно подогнанные друг к другу камни. Тело не слушалось, но он кое-как сел, задыхаясь от кашля. Это был какой-то дальний, полузаброшенный участок дороги, вдали и от мастерских, и от Цитадели – вокруг только голый черный лес да уходящая вверх скала. Было очень тихо, но Генри уже знал: он тут не один.
Он медленно повернул голову. Джетт неподвижно съежился рядом, а чудовище возвышалось у края воды, на отмели, – сидело там, закрывая небо. Теперь Генри увидел всю верхнюю половину его туловища, и его опять передернуло. Ничего безобразнее он в жизни не видел, ему захотелось вскочить и бежать как можно дальше, он даже кое-как поднялся и сделал пару шагов на негнущихся ногах… А потом до него кое-что дошло.
Чудовище их не съело, а вытащило на берег.
Он обернулся. Существо молча сверлило его взглядом: глазки были маленькие, ярко-голубые, и Генри никак не мог
