Сапер кивает и исчезает за занавеской. Через полминуты появляется и сообщает:
– У меня две новости. Хорошая – второй «тихушник» объявился и был сразу обезврежен. Как очередь на выход подошла, вскочил и сразу активировал детонатор. Но тут закричал и вцепился в него пассажир, что сидел рядом. Плохая новость – теперь мы имеем два трупа террориста и два аналогичных заряда.
Он приседает на кресло и мрачно говорит:
– Там Орлович фиксирует руки скотчем, так же как и здесь. Только кнопку держит тот пассажир, что не дал террористу подорвать заряд. Вцепился, как клещ в детонатор и не отпускает.
– Понятно. Просто заклинило от адреналина. Поторопи «Штаб» с эвакуацией, да и транспорт нужен.
Поспешаев кивает и, отойдя, говорит в рацию:
– «Штаб», я «Спец-раз», ускорьте эвакуацию. И приготовьте кары для транспортировки зарядов в безопасное место.
– Вас понял, «Спец-раз», – прошипела рация голосом Белкина, – не кипишуйте, о транспортировке уже позаботились.
– Я не кипишую, просто некоторым держать бомбу в компании с трупом, как-то не комильфо.
Подробностями «Штаб» пока не стал интересоваться, а я свободной рукой грожу кулаком шутнику.
– Последний! – раздалось в проходе самолёта и в рации:
– «Штаб», я «Борт-два», эвакуация из салона закончена.
Ну, наконец-то!
– Внимание! – прошипела рация. – Всем группам покинуть самолёт. Обеспечить безопасную зону. Эвакуировать персонал на безопасное расстояние. Группам «Курс» и «Борт-четыре» приготовиться к выходу.
Из второго салона вернулся Истомин.
– Так, там я трёх парней оставил, – сказал он и показал на двоих, – ты и ты, поможете вынести, остальные – на исходную.
Бойцы вышли. Истомин достал откуда-то свёрток и развернул кусок брезента. Двое бойцов, что остались, помогли приподнять труп и подсунуть брезент.
– Группа «Курс» к выходу готова.
– Понял вас, «Курс», выходите. Группа «Борт-четыре» приготовиться к выходу.
Захотелось перекреститься, но правая рука примотана, а левой как бы не крестятся.
– Ну, пошли, с Богом! – выдохнул Истомин и вдруг сам перекрестился.
Начали пятиться, таща за края брезента труп в связке со мной. Рядом семенит сапёр, контролируя заряд. В коридоре свернули на выход. Только на воздухе заметил, что в салоне было прохладно. Из самолета как в парную вышли.
У трапа ждали два транспортных кара с багажным прицепом. Медленно, чтоб не оступиться, спускались по трапу. Аккуратно положили труп в тележку, а я сел рядом.
– Всё, мужики, дуйте отсюда, – сказал сапёр. – Дальше мы сами.
Бойцы потрусили в сторону КП.
– Валера, тебя это тоже касается, – говорю я Истомину.
Он отрицательно качает головой.
– Счас, только стельки смажу, – отвечает он и садится за руль кара.
Тележка мягко покатилась, а сапёр начал детально обследовать взрывное устройство. Я больше смотрел на трап, где в это время должна была выйти группа «Курс-два» со вторым взрывным устройством.
– «Штаб», – зашипела рация, – я «Борт-четыре», мы выходим.
Ага, вот и они. Выходят пять человек. Один из них гражданский, и видно, что ему совсем плохо. Еле идёт и его поддерживает один из бойцов. Понимаю, от таких «сюрпризов» всяко поплохеет, но уж впрягся в эту упряжку, то тащи. Хотя упряжка не совсем обычна – мертвец, бомба и… скованы одной цепью, мля.
– Имеется шесть пет-бутылок, – бубнит сапёр, – наполненных маслянистой или, скорей всего, желеобразной жидкостью. Цвет желтый с красным оттенком.
– Слушай, а это не нитроглицерин, часом?
– Нет, не нитроглицерин, – покачал головой Поспешаев, – он бы давно рванул, тепла он не любит. Да и не стали бы они заморачиваться с нитроглицерином. Очень эта сволочь нестабильная.
– Если только они не на всю голову звезданутые, – добавил Истомин, крутя руль.
– Нет, всё-таки они звезданутые, – говорю, косясь на мертвеца. – На что эти придурки надеялись, а? Думали, выйдет угнать борт?
