В комнату врывается подполковник Белкин. Перескакивая через разбросанные вещи, он подходит к телу девушки.
– Мать-перемать! – произносит он свою любимую поговорку. – И какого хэ её тут наручниками к батарее пристегнули?
Затем, присев, внимательно осматривает осколки под окном и говорит в рацию:
– Шамаров, пошукай-ка внизу, с западной стороны, «глаз» упавший поищи.
Оборачивается к нам.
– Тот верзила на весь подъезд орал, что закопает какого-то там «Вяза».
– Того верзилу, – поясняю я, – зовут Громин Максим Викторович. Мы в одной школе учились.
– Ясно, – Белкин поднялся, – в рапорте все изложишь. Супермены, мать-перемать!
– Пойдём, Серёга, – подал мне руку Истомин, – вечером в «Погребке» посидим, снимем стресс. Хороший же у тебя выдался последний день перед отпуском.
– Да уж.
У ПАЗика собрались все бойцы, но в салон не входили. Сняв шлемы и расстегнувшись, тихо переговаривались между собой:
– Что про Олега слышно?
– Как там он?
– Жив?
Рядом туда-сюда ходил Белкин, разговаривая с кем-то по мобиле.
– И что? – подполковник резко остановился, а мы затихли. Он мрачно выслушал кого-то, затем спросил тихо:
– Какая нужна? Понятно.
Выругался, при этом обозвав «нерадивых» медиков, заменив первую букву.
– Ну почему всегда так погано в неподходящий момент? – выругался командир. – Вечно чего-то не хватает!
Белкин обвёл нас взглядом.
– Значит так, мужики. Жихарев в тяжелом состоянии. Дико звучит, но срочно нужна кровь четвёртой группы.
Поднимаю руку.
– У меня четвёртая.
– У меня, – махнул Легких.
– И у меня, – сказал Любшин. – Сдадим сколько надо.
По странному совпадению, в нашей четвёрке у всех оказалась одинаковая группа крови.
Заверещал телефон Белкина. Он так озлобленно нажал на кнопку, что чуть не сломал мобилу пополам.
– Да! Что?
Затем внимательно выслушал, а мы так же внимательно смотрели. Может, что новое про Олега?
– Понял, едем. – Нажав отбой, подполковник сплюнул. – Так, мужики, в аэропорту захват. Легких и Любшин в больницу, сдавать кровь, Вязов…
Он взглянул мне в глаза.
– Серёга, всё будет путём. Ты нужен здесь.
Легких и Любшину наказали звонить и сообщать о состоянии Олега, а сами загрузились в автобус, где Белкин сразу стал давать предварительную вводную:
– Итак, мы имеем захват самолёта. Тип борта – сто пятьдесят четвёртая «тушка». Террористы требуют деньги, водку и «бла- бла-бла», как всегда, а также свободный коридор до Ирана, мать-перемать! Придурки. Грозят взорвать борт, хотя вряд ли у них есть ве-ве. Началось всё в момент прихода пилотов, но там террористам обломилось – летуны успели запрыгнуть в кабину и закрыть дверь. Пилоты передали о двух террористах, но не факт что их только двое, так же возможны «тихушники» среди пассажиров. Борт откатили с глаз долой на дальнюю стоянку. Это пока всё, остальное на месте.
Кто-то спросил из глубины салона:
– Но почему именно мы?
– Да потому, что мы единственная группа в городе на данный момент, прошедшая курс по освобождению самолетов. Ещё вопросы?
Вопросов больше не задавали. Ехали молча, чего давно не было. Каждый думал о своём. Я, из-за этой неожиданной встречи, вспоминал своё «боевое» детство. Как раз после седьмого класса я и начал активно заниматься спортом и, можно так сказать, что «Громозека» со товарищи и дали такой толчок. Собирался стать военным, как отец, и стал им.
