Год назад французские рыбаки рассказали все, что знали о базе подводных лодок, а знали они немало. Как бы немцы ни берегли свои секреты, а сложный фарватер и сильные течения вынуждали их пользоваться услугами местных лоцманов. Готовая к выходу лодка переходит в специальный «отходной» бункер, где дожидается прилива, а затем лоцман ее выводит в открытые воды. На этом Олег и строил свой план, ибо отходной бетонный куб стоял на удалении трех километров от прочих строений базы.
11. Отвага или нахальство?
После нескольких дней безделья Олега отвезли в порт, где он поднялся на борт эсминца. Там его переодели в форму подполковника и познакомили с милой барышней, обещанной Черчиллем учительницей английского языка. На берег они спустились вдвоем и выделялись в толпе морских пехотинцев разве что орденом «За выдающиеся заслуги». Советские награды остались у атташе и согласно с законом должны были быть переданы по месту службы.
Миловидная Гарриет Маунтбеттен на вкус Олега была несколько полновата. Во время знакомства девушка сразу предупредила:
– Интимные отношения между нами невозможны, – немного подумала и добавила: – Я капитан контрразведки восьмой армии.
– По документам я ваш муж Оуен Маунтбеттен и жить нам придется вместе, – напомнил Олег.
– Всего лишь несколько дней, в учебном лагере коммандос нам не придется разыгрывать комедию.
Вместо комедии Олег угодил в трагедию. «Женушка» оказалась логопедом, причем вместо «rain in Spain» его начали мучить уроками правильного произношения отдельных звуков. Гарриет бесцеремонно хватала пальцами его язык и ставила, как ей казалось, в правильное положение. Жуть, тем не менее прогресс был очевиден и он начал произносить понятные для окружающих слова.
Аналогично сложились и личные отношения. Первую ночь Олег провел на диванчике, а вторая началась с визита наставницы. Явившись неглиже, она увела его в спальню, попутно упрекнув:
– Ты плохо знаешь английский язык и совсем не понял моего предложения.
Но вот настал долгожданный день, когда Гарриет позвонила начальству и «супруги» получили билеты на самолет до Глазго. После посадки где-то у реки они пересели на поезд до города Лидс, и Олег получил возможность увидеть своими глазами жизнь в глубинке. Реальность поразила до глубины души: сложенные из плитняка домики смотрелись вполне прилично, но хозяйство выглядело убого. Покосившиеся сараюшки и тощие коровенки могли вызвать слезу у самого бессердечного человека.
Нельзя сказать, что в СССР сталинского периода крестьяне жили припеваючи, но они отнюдь не бедствовали. Нижняя планка оплаты за трудодень составляла три рубля, а количество трудодней превышало календарный год. В результате колхозник получал меньше рабочего, но больше инженера. Если прибавить деньги с рынка, где продавали продукты с личного подворья, то крестьянская семья могла себе позволить мотоцикл.
Беда пришла на село вместе с Хрущевым, который первым делом отменил безвозвратные субсидии на случай неурожая. Как следствие, трудодни превратились в ничем не оплачиваемые палочки. Затем лидер коммунистов обложил налогом личное подворье, крестьян обязали платить за каждое плодовое дерево или курицу. Следом пришел указ построить на селе многоэтажные дома, одновременно запретив строительство индивидуальных домов.
На вокзале «супружескую пару» встретил денщик на самой обычной пролетке и отвез в поместье Харвуд, где располагался самый элитный батальон британских коммандос. Олега поселили в гостевом крыле, а питаться ему пришлось за одним столом с хозяином поместья. Граф оказался совсем не чопорным и радушно принял русского офицера в британской форме. Возможно, свою роль сыграл орден «За выдающиеся заслуги», который давал право на потомственное дворянство.
На другой день Олега пригласили на смотрины, выстроив перед ним пятнадцать офицеров – крепышей в коричневых беретах. Для начала они пробежали с полной выкладкой пятикилометровый кросс. Затем показали спарринги по английскому боксу и французской борьбе. Показательную программу завершили метание ножей на пять метров и стрельба из пистолетов на десять метров.
Последняя часть повергла Олега в уныние. Они держали пистолеты двумя руками, причем отдача забрасывала ствол чуть ли не на фут вверх! С десяти метров все положили пули в центр силуэта, но целились долго, очень долго, и он не выдержал:
– Прошу развесить тридцать мишеней и приготовить секундомер, а я схожу за своим оружием.
Заявление вызвало ажиотаж, оценить навыки «красного» офицера сбежался чуть ли не весь батальон.
