Почему все это вспомнилось комбригу именно сейчас?
Да, наверное, именно потому, что «устаревшие, слабовооруженные и картонные» легкие танки только что в хвост и гриву разнесли весь тыл немецкой мехгруппы! Потеряв при этом всего пять машин из четырех десятков. Две из которых еще можно восстановить своими силами, даже не дожидаясь подхода рембатовской «летучки»…
Появления облепленных десантом танков немцы не ожидали. Когда впереди раздались тяжелые удары гаубичных снарядов и выстрелы башенных орудий, колонна остановилась. Поначалу все казалось понятным: попали в засаду, в последнее время противник частенько использовал подобную тактику. Сейчас боевые части перегруппируются, выдвинут вперед бронетехнику и при поддержке пехоты отбросят обнаглевших русских. А у тыловиков будет очередная отличная возможность сфотографироваться на фоне сгоревших и развороченных взрывами боекомплекта советских панцкеркампфвагенов и раскиданных вдоль шоссе трупов. Почему нет? Нужно же послать в рейх, любимой жене или невесте, письмо с парочкой фотокарточек. Пусть liebe Frau und Fraulein видят, как он героически сражается против орд азиатских дикарей. Пусть даже и не он лично: кто об этом узнает? Поедет на побывку – расскажет, как все обстояло «на самом деле». И что вот конкретно этот панцер сжег именно он. А потом, когда огонь стих, сфотографировался с повисшим из люка обгорелым танкистом, больше похожим на покрытую лаком черную головешку. Ведь вид испуганно закатывающей подведенные по последней моде глазки белокурой любимой так возбуждает. Как и ее жаркий шепот, влажно обжигающий шею:
«Oh, mien lieb, nicht wahr? Sie – ein Held! Fuhrer ist stolz auf dich! Komm zu mir! Ich vermisse dich!..»[8]
Но все вышло совсем не так.
Со стороны леса вдруг рванулись, стреляя с коротких остановок, десятки легких танков. Нескольких залпов осколочно- фугасными, поддержанных массированным пулеметным огнем, хватило, чтобы на дороге воцарился хаос. Взрывы, пламя разлившегося из бочек и канистр бензина, удушливый дым, свистки пытавшихся навести порядок унтеров, крики офицеров, истошные вопли раненых и сгорающих заживо…
Наводчики советских танков безнаказанно расстреливали грузовики с пехотой, топливом и армейским имуществом, тянущие пушки артиллерийские тягачи, полевые кухни и цистерны-водовозки, машины связи, многочисленный гужевой транспорт. Снаряды «сорокапяток», конечно, не могли разнести в клочья броневик или грузовую машину, но на то, чтобы разворотить кабину или продырявить борт, их мощности вполне хватало, порой даже с избытком. Пожалуй, даже удар четырехорудийной гаубичной батареи не был бы столь эффективен, как беглый обстрел из сорока пушек, способных за считаные секунды переносить огонь в любом направлении. Более чем километровый участок шоссе затянуло пылью и дымом, но носящиеся вдоль дороги легкие танки даже не собирались прекращать стрельбу. Или, что скорее, практически безнаказанное избиение, поскольку пока в их сторону звучали лишь единичные винтовочные выстрелы и нечастые пулеметные очереди. Немцам, правда, удалось установить несколько минометов, но попасть в постоянно маневрирующие танки было почти нереально, да и опасности осколки пятидесятимиллиметровых мин для них не представляли.
«БТ» и «двадцать шестые» сталкивали в кювет горящие и просто застывшие на пробитых скатах автомобили, давили гусеницами разбегающихся гитлеровцев и стреляли из всех стволов. С коротких остановок и, войдя в азарт, с ходу. Пусть и не особо прицельно, но как тут промажешь, если бьешь в упор, с какого-то десятка метров? Да и комбриг разрешил не экономить боеприпасы. Скрежетал под траками сминаемый металл, орали попавшие под гусеницы немцы. Рвались в охваченных пламенем кузовах снаряды и минометные мины. Получившие в бок осколок или пулеметную очередь, почти по-человечески кричали умирающие лошади, которых было по-настоящему жалко. В искореженных прямыми попаданиями бронетранспортерах новогодним фейерверком трещали, разлетаясь искрами, взрывающиеся патроны, гулко хлопали детонирующие в огне гранаты…
Спешившиеся перед началом атаки советские пехотинцы вперед, как и оговаривалось, не лезли, чтоб не быть передавленными собственными танками. Организованно залегли, обстреливая шоссе из трех «ДП» и винтовок. Поскольку промазать с такого расстояния было сложно (хоть и промахивались, разумеется, первый день воюют), гитлеровцам стало совсем кисло. Бежишь от танка – получаешь пулю, прячешься от пули – рискуешь попасть под гусеницы или быть разорванным снарядом. Вот и выбирай, какой именно смертью лучше за любимого фюрера погибнуть…
Разгром оказался полным. Полным, неожиданным и быстрым.
А вот по автобусам и фургонам с красными крестами на бортах и крышах не сделали ни единого выстрела. Разумеется, осколкам и рикошетам все одно, в какую сторону лететь, так что стекол те лишились в первые же минуты боя, но прицельно по санитарному транспорту не стрелял никто. Об этом комбриг особо предупреждал утром, перед началом атаки на мост:
