соломинкой, что, согласно древней восточной мудрости, ломает хребет груженому верблюду. Конечно, смешно называть «соломинкой» четыре прущих в лоб сорокапятитонных танка, но именно это оказалось для немцев последней каплей. Встречной атаки непробиваемых даже с минимальной дистанции «Духов-панцер»[10] они просто не ожидали. А сейчас между бронемашинами противников не было и двух сотен метров – с такого расстояния русские пушки пробивали любой немецкий танк чуть ли не насквозь. И потому, замешкавшись на несколько секунд, гитлеровские танки сначала затормозили… а затем и попятились, на максимальной скорости отходя к шоссе. Опешившие от подобного поворота пехотинцы едва успели разбежаться, чтобы не попасть под гусеницы своих же панцеркампфвагенов. И торопливо потянулись следом, то и дело падая под пулями атакующих вместе с «КВ» красноармейцев, со всей мочи орущих знаменитое «ур-ра!».
Со стороны леса внезапно раздался рев дизелей и звонкие – раз услышав, ни с чем иным уже не спутаешь – хлопки танковых пушек. Подминая гусеницами кустарник и срубая скошенными лбами деревья опушки, в тыл передовой группе ударил неполный десяток «тридцатьчетверок» – все, что осталось от двух рот. Первая группа «Т-34» с ходу раздавила минометную батарею и ворвалась на шоссе, круша, расстреливая, сбрасывая в кювет и давя гусеницами попадавшиеся на пути бронетранспортеры, грузовики, ПТО, повозки и живую силу. Вторая – пришла на помощь «КВ», с коротких остановок выбивая пятящиеся к дороге танки. Обещанная комбригом помощь все-таки пришла! Не обманул товарищ подполковник!
И это оказалось последней мыслью комроты тяжелых танков, старшего лейтенанта Михаила Ляликова. К командирскому «КВ» внезапно бросился обезумевший гитлеровец с квадратным ящиком подрывного заряда в руках. Выдернув чеку детонатора и забросив мину на крышу МТО, сапер полез следом, уцепившись за свисающий с кормы буксирный трос. Несколько раз ударив кулаками в шершавую броню, он прижал к башне короб «Geballte Ladung» и расхохотался, брызгая слюной. Судя по лихорадочному блеску выпученных глаз и бессвязной болтовне, немец и на самом деле сошел с ума. В следующий миг три килограмма тротила превратили танк в пылающий факел, разворотив моторный отсек и сдвинув в сторону многотонную башню. Экипаж погиб мгновенно от мощнейшего динамического удара и избыточного давления…
Глава 12
Кобрин раздраженно впихнул в руки радиотелефониста тангенту. И затейливо выругался, используя лексику реципиента, который, как неожиданно выяснилось, оказался большим знатоком крепкого словца на «русском командном». Ну что с этой связью за дерьмо-то такое, а?! То она есть, то ее нет, то снова есть, но такая, что ни хрена не разберешь?! Ни с комдивом связаться, ни узнать, как дела у легкотанкистов. Глухо, как, блин, в танке…
Невесело ухмыльнувшись неожиданному каламбуру, Сергей взглянул на торчащего из люка мехвода Божкова:
– Хреново у вас с радиосвязью, товарищ боец! Налицо сплошной подрыв боеспособности подразделения. Или на лице?
Гриша удивленно захлопал белесыми ресницами, всем своим видом говоря: «А я-то тут при чем, тарщ командир?» Понял, конечно, что начальство шутит, но все одно ненадолго завис.
– Да знаю, что ты ни при чем, – буркнул комбриг, отвечая на непроизнесенный вопрос. – Обидно просто: фрицев мы в хвост и гриву громить, значит, можем, только башни от детонации разлетаются, а вот нормальную связь наладить – кишка тонка. Ладно, полезай внутрь, сейчас дальше поедем. Наверное. Хотя постой, – остановил радиотелефониста комбриг, припомнив небольшую хитрость, с помощью которой танкисты во время Великой Отечественной увеличивали дальнобойность бортовых радиостанций.
– Я в танке моток проволоки видел, все хотел спросить, для чего он там. Вот и пригодился. Один конец примотай к антенне, другой затащи на дерево, как можно выше. Получится выносная антенна, как у разведчиков, например. Понял?
– Так точно, – просиял лицом Божков. – И как я сам не дотумкал?
– Запоминай, пригодится, – улыбнулся Кобрин. – Кстати, вот еще способ: можно найти палку подлиннее или срезать молодое деревце метра в три-четыре, укрепить на танке и нарастить антенну. Или завести танк на холм, но нам это не подходит, местность тут неподходящая, возвышенностей почти нет, да и демаскирует. Все, работай в темпе вальса, времени мало.
Забравшись на смятую многочисленными таранами, наполовину оторванную надгусеничную полку, подозрительно проседающую под ногами, Кобрин оглядел свое воинство, все, что осталось от батальона, укрывшееся под деревьями лесной
