кашевары наши вроде нашлись. Сами видели, какая тут всю ночь кутерьма творилась, вот и потерялись. Кашу с тушенкой обещают. Гречневую.
– Нормально все. – Комбриг в два счета разделался с завтраком, запил чаем. – Полковник где?
– Вон там, – мотнул головой Цыганков, указывая направление. – Видите палатку под деревьями? Тудой и топайте.
– Спасибо, Вить. Машина как?
– Да нормально машина, чего ей сделается? Она ж железная, – хмыкнул тот. – Заправлена, бэка полный. Можно сказать, напоили-накормили коняшку нашу. Сейчас со Степкой еще по гусеницам пройдемся, пальцы подобьем, траки на трещины проверим, подтянем малехо, вчера уж больно темно было. И можно дальше воевать.
– Добро. Пошел я к начальству, доклад докладывать.
Глядя в спину уходящего командира, мехвод невесело вздохнул. Не, ежели после этого боя сержанта дадут, а то и сразу старшину – это завсегда пожалуйста. Желательно, чтобы сразу с медалью в придачу. А вот комтанка быть? Не хочется что-то. Не его. Внизу, за фрикционами, как-то спокойнее…
– Здравия желаю, товарищ полковник. – Кобрин четко бросил ладонь к танкошлему. – Подполковник Сенин по вашему…
– Здоров, Васильич, чего ты как неродной? – улыбнулся комдив, оборачиваясь к Сергею. В отличие от реципиента, Кобрин впервые видел Михайлова живьем. Судя по всему, спать тому довелось еще меньше, чем ему, уж больно глубоко залегли темные круги под внимательными глазами командира 101-й танковой дивизии.
Подойдя вплотную, Григорий Михайлович порывисто обнял Сергея, похлопал по спине. Отстранился, взглянув в лицо:
– Спасибо, комбриг, знатно ты повоевал! Ты уж извини, что я вчера ругался шибко, до последнего неясно было, что да как! Да и напугал меня, зараза, когда чуть не отстал! Обезглавил бы бригаду – что тогда? Зачем так рисковать? Шел бы себе в составе колонны, пусть медленно, зато безопасно. Нет, погеройствовать решил. Оно того стоило, а?
– Стоило, тарщ полковник, – твердо ответил Кобрин. – Не один ведь вернулся, а еще и танк с собой привел. Не фрицам же было целехонькую машину отдавать? К тому же разведчика нашего у фашиста отбил, между прочим, того самого, что информацию про ту самую мехгруппу, что мы вчера громили, добыл. Так что точно не зря.
– Фрицев? – хмыкнул комдив. – Это ты так немцев, что ли, кличешь? Гм, нужно запомнить, смешно звучит. Еще и разведчика спас? Ну, совсем молодец. Ладно, за геройства твои ты и вчера все слышал, и матом, и по-человечески, а сейчас давай к делу. Ты меня знаешь, я попусту воздух сотрясать не люблю, так что пойдем к карте, в курс дела вводить буду. Завтракал, кстати?
– Спасибо, Григорий Михалыч, ребята покормили. Говорят, кухари наши отыскались, скоро и горячее обещают.
– Бардак, – помрачнел комдив, пропуская товарища внутрь штабной палатки. – Вроде и организованно отходили, а все равно бардак!
И добавил пару фраз на «русском командном», ни к кому конкретно не адресованных…
– Все понял, Васильич? Справишься? Сам понимаешь, некого мне, кроме тебя, послать, опытных командиров у меня – раз-два и обчелся… – Михайлов внимательно взглянул в его глаза, отчего Сергею на миг даже стало неудобно: полковник искренне верил, что разговаривает со старым товарищем, с которым вместе громил японцев на Халхин-Голе. В следующую секунду Кобрин взял себя в руки. Блин, да какая разница? Сейчас он и есть подполковник Сенин, остальное неважно.
– Понял, конечно. Справлюсь. Сколько держаться?
– Недолго, Сережа, на этот раз недолго. Город все равно не удержим, так что нам нужно всего часов пять, может, даже и того меньше. Но фашист должен крепко поверить, что отходить сейчас мы не собираемся. И более того – начинаем еще один контрудар. Как возьмешь деревню, вставай в оборону – и стой, пока приказ отступить не придет. Пусть думают, что ты дожидаешься подхода основных сил.
– А он придет? – не удержался капитан, тут же об этом пожалев. Не хватает только, чтобы Михайлов решил, что он внезапно смалодушничал.
– Придет, – твердо ответил комдив. – Обещаю. За четыре-пять часов тут все так или иначе закончится. Не будет связи – ровно в три отступай к переправе.
– Это тоже приказ?
– Именно что приказ. Мой личный приказ. После трех часов дня вам там делать нечего. Если сильно повезет, глядишь, подмога немцам до этого времени так и не успеет подойти, так что отступишь без боя. Но это вряд ли, честно тебе говорю. Успеют, конечно, чтоб им…
– А откуда вообще известно, что они именно на меня попрут?
