– Куда бежим, командир?
– Вон туда, я там щель видел. Пересидим.
Спихнув товарищей в узкую трехметровую яму, Кобрин на миг замешкался, ища глазами покосившийся сарай, рядом с которым остался его танк. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как в огненном мареве мощного взрыва взлетает в воздух сорванная с погона башня и ударная волна разносит в щепки стену постройки. Прямое попадание.
«Вниз! Чего тормозишь, идиот?!»
Последним, что успел заметить курсант ВАСВ Сергей Владимирович Кобрин перед тем, как в десяти метрах ударила в землю вторая бомба, были расширенные от ужаса глаза радиотелефониста, тянущего к нему руку, и его распахнутый в крике рот…
Эпилог
Резкий свет неприятно резал глаз, проникая, казалось, в самый мозг и отдавая в затылке острой болью. Лежащий в медблоке Кобрин зажмурился и застонал, попытавшись помотать головой. Безрезультатно, разумеется: пересекавший лоб эластичный обруч прочно фиксировал голову, не позволяя делать резких движений, могущих сместить прилегающие к коже мнемодатчики.
Склонившийся над ним лаборант, проверяющий реакцию зрачка, торопливо отвел в сторону узкую ручку-фонарик:
– Успокойтесь, все в порядке, штатная процедура. Рефлексы в полном порядке. Просто вас вернули в аварийном режиме, потому мне необходимо было убедиться, что все нормально. Вы осознаете, кто вы и где находитесь? Помните, что происходило перед самой… гм, эвакуацией?
– Д… да, – прохрипел Сергей пересохшим, словно с неслабого похмелья, горлом. – Все нор… мально. Осознаю… Все помню…
– Прекрасно. Лежите спокойно, сейчас я сниму датчики КЖД и мнемопроектор. Затем вам нужно будет…
– Я в курсе, – перебил медика более-менее пришедший в себя капитан, изобразив непослушными губами некое подобие улыбки. Судя по видимому сквозь прозрачную маску лицу лаборанта – именно что «некое подобие». – Мне необходимо расслабиться, дождаться, пока будут завершены все необходимые манипуляции, и спокойно полежать около десяти минут. Затем можно встать, посетить сортир, принять душ и переодеться. Форма в моем личном шкафчике. А затем меня наверняка ждут в кабинете оперативных совещаний. Угадал?
– Ага, – просто ответил тот, возясь с медицинским планшетом. – Что шутите – это отлично. Другие порой сущим овощем лежат. Не первая ассоциация?
– Четвертая, – припомнив, сколько раз он уже приходил в себя в этой «ванне», буркнул Кобрин, устало прикрывая глаза. – И каждый раз башка кружится, будто бухал вчера. И мочевой пузырь просит ему срочно помочь. Сколько ж вы мне всякой дряни в кровь вливаете?
Медик фыркнул:
– Головокружение – это нормально, сейчас пройдет, медблок уже вводит необходимые препараты. Ну, отчего ж сразу дряни? Питаться-то вам чем-то нужно? Потерю жидкости восполнять, опять же. Расслабьтесь.
– Даже не думал напрягаться. Снимайте уж ваши прибамбасы, некогда мне тут разлеживаться…
Пока медик завершал процедуру, Сергей предавался грустным размышлениям. Помнит ли он, что происходило перед возвращением? И хотел бы забыть, да не выйдет. Хотя что там помнить-то? Как ему не хватило какого-то мгновения, чтобы спрыгнуть в укрытие? А дальше был чудовищный удар волны спрессованного до каменной твердости воздуха – и темнота…
Интересно, что с подполковником Сениным? Погиб? Тяжело ранен и контужен? Скорее первое, больно близко бомба рванула. А ребята, Витя Цыганков, Гриша Божков? Уцелели – или завалило землей, превратив щель в братскую могилу? Эх, как же глупо все вышло… лопухнулся он по полной программе. С другой стороны, в чем его-то вина? Война – она на то и война. Кому-то побеждать, а кому-то погибать… По большому счету задачу он выполнил, вряд ли фрицы усомнились в том, что русские начали контрудар. А до обеда его ребята всяко продержатся, отступив в три часа, как и приказывал комдив…
