– Ничего, дяденька.
– Говори.
– Теперь я вам не нужен, да?
– А, вот ты о чем! Гм. Да живи пока, а там посмотрим.
Лицо мальчишки сразу просветлело.
– Слушай, Алексей, а где твои родители?
– Мамка умерла. Еще два года тому назад. Отец… на каторге, – голос его звучал глухо и тоскливо.
– Вот оно как! За что?
Паренек отвернул лицо и стал смотреть куда-то вбок.
– За… убийство.
– Не бойся. Сын за отца не ответчик. Как жили, так и будем жить дальше.
Парнишка поднял на меня блестевшие от подступающих слез глаза, глядя на меня с каким-то обожанием. Возникшее внутри меня чувство неловкости заставило меня буркнуть:
– Хватит сырость разводить. Думай лучше, куда обедать пойдем.
Парнишка проглотил комок, стоящий в горле, и наконец сдавленным голосом сказал:
– Спасибо вам за все, дяденька.
– Пожалуйста, племянничек, – съязвил я в ответ, потом подумал и добавил: – Завтра встречаюсь со своей сестрой, не хочешь составить компанию?
– Даже не знаю, дяденька. Может, я все же лучше дома посижу? К утреней схожу, матери свечку поставлю.
– Одно другому не мешает.
– Ну, если не стесню, то составлю.
– Договорились.
Церковь явно требовала хорошего ремонта. Сквозь облупившуюся штукатурку стен проглядывал кирпич, а многочисленная ржавчина, как видно, уже не один год разъедала металлическую ограду. На мощенном камнем дворе кое-где пробилась трава пополам с сорняками. Из-за церкви выглядывал старый деревянный дом с зеленой крышей и прислонившейся к нему неровно сложенной поленницей дров. Посреди двора непонятно зачем стояла телега с запряженной в нее лошадью. Та грустно опустила голову и изредка помахивала хвостом.
Быстро оббежав глазами грустно-унылую картину, я прошел через ворота во двор.
«Что тут скажешь! Окраина. Фабричный район».
Подойдя к церкви, снял шляпу, перекрестился, после чего мы вошли в приоткрытую дверь. Несмотря на то, что было воскресенье, народа набралось немного, по большей части пожилые люди. Перед ними с проповедью выступал молодой попик со строгим лицом и совсем несолидной редкой бородкой.
По окончании службы я вышел вместе с другими прихожанами во двор. Алексей, увидев крутившегося во дворе щенка, подбежал к нему. Тот встретил его веселым тявканьем, а затем стал прыгать, приглашая поиграть. Мальчишка оглянулся на меня.
В его глазах читался вопрос: можно я немного поиграю? Я кивнул.
«Время есть», – лениво подумал я, глядя на игры мальчишки и щенка.
Вдруг я услышал голос у себя за спиной:
– Не видел вас раньше, сын мой. Так что вас привело ко мне?
Я повернулся к священнику. Узкоплечий, среднего роста, со спокойными и добрыми глазами, он никак не походил на осанистых и важных попов с лоснящимися физиономиями, которых мне уже немало пришлось видеть за это время.
Он отчего-то подумал, что это его я дожидаюсь во дворе.
– Извините, отец…
– Елизарий.
– Извините меня, отец Елизарий, но у меня к вам нет вопросов. Просто мальчик так хорошо играет с собакой…
– А, это! Пусть играет. Тузик любит детей. Когда те приходят учиться, так сразу начинают с ним играть. Не оторвать. А щень и рад.
– Погодите. Вы сказали, что к вам приходят учиться дети?
