После такого дождя под нашими ногами неделями раздаётся хруст и дребезжание. Когда приходят эти облака, матери торопятся спрятать детей под крышами, банкиры запираются в хранилищах, сапожники строят вокруг себя высокие баррикады из башмаков с железными мысками. Все сидят тихо и слушают, как дождь стучит и разбивается на части, ударяясь о черепичные крыши, и падает с карнизов, порождая радугу, какая бывает лишь во время бури.
Меня он застиг снаружи.
Моя мать – Стеклянная королева, и мне не хватит слов, чтобы описать её красоту. Даже будучи ребёнком, я иной раз теряла дар речи, благоговея перед ней, её серебряными волосами и серебряными глазами; ресницами, похожими на сахарную вату; губами – такими красными, что ей завидовали яблоки. В то время она была мастерицей разведения, как я сейчас, и её пальцы постоянно были забинтованы, потому что ящерицы – своенравные существа, склонные к буйству.
В наших краях ящериц немного. Мы их завезли в свою бытность кочевниками; так много поколений назад, что уже нет смысла вспоминать, какая земля была нашей первой родиной. Мы разводили их в тёплых норах, где они радостно ворковали и шипели над бесчисленными кладками яиц. Кто первым заметил символы на спинах ящериц? Как теперь узнать? Женщина, мужчина, ребёнок? Король, королева, нищий, мошенник? На золотой подставке в зале моей матери лежит книга со множеством картинок, нарисованных дорогими алыми чернилами, в которой говорится, что однажды повар в деревянных башмаках искал новый рецепт приготовления капусты. И однажды вечером он сотворил удивительное блюдо для королевского банкета: большие и малые башни из капусты, фаршированной изюмом и козлятиной, с капустными решётками, что перегораживали реки из капусты, тушенной в чёрном вине. Когда повара спросили, как удалось придумать такое чудо, он показал ручную ящерицу со знаками на спине – это был великолепный сложный рецепт, филигранно вырисованный на чешуе. С того дня ящериц начали отбирать и читать. Не у всех на спинах оказались рецепты, многие хранили истории, уравнения, формулы, пророческие высказывания и законы, о которых мы никогда не слышали. Целое поколение стало одержимо надписями на ящерицах.
А потом выяснилось, что ящериц можно скрещивать и получать новые и удивительные надписи. Если ящерицу, на которой записан способ создания красивой медной ложки, сводили с хранителем новой технологии по добыче олова, они откладывали яйца, из которых вылуплялись жирные детёныши с описанием, как выковать бронзовый меч, со схемой бурения на воду или эпической поэмой о безнадёжно влюблённых друг в друга статуях из бронзы и олова, стоящих по разные стороны площади. Так в Стеклянной стране родилось Исчисление ящериц.
Вот что написано в книге на золотой подставке в зале моей матери. Я не знаю, правда ли это, но история хорошая, и в детстве меня кормили капустой каждый день.
Как бы это ни началось, теперь таково главное занятие нашей знати – разведение и скрещивание ящериц, и так мы получили самые невероятные вещи. Я не удивлена, что вы явились к нам за ответами: разве были вопросы, на которые мы не смогли ответить? О, мы узнали, что обычные и драгоценные камни можно сделать съедобными, и вывели формулу правления на спине игуаны. Но, хоть мы скрестили ящериц с гимнами о дожде с теми, у кого на спине оранжевым по чёрному нарисована молекула стекла, а также тех, что с предсказаниями бурь, с носительницами планов стеклянного собора, полыхающего красным на зелёном, мы не узнали, как остановить Стеклянный дождь.
Когда я была маленькой, мама всегда держала меня у своего серебряного бока и бедра, на своих серебряных руках. Для неё «Стеклянная королева» – просто титул или способ говорить о её прекрасных чертах, привычном серебряном кринолине и запахе – стеклянистом и влажном запахе сосновых игл, с которых на лесную землю капает роса. Со мной всё проще – я и есть стекло.
Она лишь раз упустила меня из виду: когда моя любимая ящерица, огромный жирный самец с аккуратным коричневым рисунком карты пути к антиподам на сухой коже цвета пергамента, оборвал свой плетёный шёлковый поводок и поскакал по траве, задрав хвост. Я побежала за ним, и моя мать в блестящем платье и с зонтиком позвала меня. Моё имя раскатилось над зелёной лужайкой. Но я не могла упустить ящера – его хотели скрестить с гибкой чёрной самочкой, у которой на животе была навигационная карта. Мы возлагали на них большие надежды. Кроме того, по ночам ящер всегда спал в моей постели, иначе ему было одиноко и холодно. Вскоре я оказалась довольно далеко от матери, хотя по-прежнему слышала, как она зовёт меня высоким ровным голосом.
Буря в тот раз нагрянула быстро, и ни одна ящерица её не предсказала. Белые облака накатили как табун лошадей, и с ужасным треском, точно нож бросили в зеркало, начался Стеклянный дождь. Я почувствовала его… должна была почувствовать. Но, когда я об этом вспоминаю, совсем не помню боли, ран и того, как дождинки, касаясь меня, резали кожу. Но они врезались; тысячи осколков стекла обрушились на меня, пронзили плечи, руки, кожу на голове, щёки, ноги… Ах да, я вспомнила – ногам было больно… В стольких местах сразу, что я застыла как вкопанная, и стекло наполняло меня точно вода вазу.
Вообще, всё случилось очень быстро. В тот день выпало так много осколков, что, когда буря закончилась, я вернулась из степей
