смела щиты Рисая, даже не заметив их. Скажите, я один понял, что она прожгла и защиту зала?
Только сейчас все обратили внимание на то, что целостность защитного полога нарушена.
– Заметьте, не произнеся ни одного заклинания, сырой силой. Выброс под влиянием сильных негативных эмоций. Рисай, советовал бы тебе быть поаккуратнее с девочкой. Если она тебя возненавидит, то прикончит под влиянием эмоций и не заметит.
– Мала еще, – хищно улыбнулся тот.
– Насчет ее немоты надо выяснить более подробно. Странно все это. Может, кто-то хотел ограничить ее силу? – предположил Кирос. – Но я бы советовал не спешить избавлять ее от этого, пока мы не выясним уровень ее возможностей. Она прожгла защитный полог, даже не понимая, что делает. Я слышал, принц настаивает на ее ускоренном обучении. Вы же не хотите, чтобы она, овладевая заклинаниями, разнесла нам всю Академию.
«И откуда он это знает?! – напрягся ректор. Вот же проныра! – Не думаю, что у нее ТАКОЙ уровень силы», – усмехнулся он. Побарабанив пальцами по столу, заключил:
– На мой взгляд, следует поддержать маскарад, а там посмотрим.
– Шутите? – вскинулся Рисай.
– Если хотите, потом можете сами раскрыть глаза его высочеству на его подопечного, но сейчас это лучший вариант. На вашем факультете сто двадцать восемь горячих голов, а девочка привлекательная. Пусть лучше они задирают ее, чем домогаются. Мне ясно дали понять, что она под опекой монаршей семьи, и мне ни к чему жалобы и разбирательства. К ней просили лишь присмотреться.
– Да ее унюхает первый же оборотень! – воскликнула Амалия.
– Значит, надо сделать так, чтобы не унюхали, – отрезал он.
– А как же проживание в мужском общежитии?
– Ничего. Удовлетворю просьбу принца, и будет жить рядом с ним. К тому же комнаты магистра Сазгара давно пустуют.
– Это же попирает все приличия! – не сдержалась целитель.
– Девочка и так нарушила все приличия, устроив маскарад. Не нам заботиться о ее репутации. Думаю, не стоит говорить, что все сказанное о ней разглашению не подлежит и ее пол должен остаться тайной? – обвел он взглядом магистров и потребовал принести клятву.
На этом обсуждения закрыли, но вопросов осталось множество. Чем больше ректор думал, тем яснее видел, что решение оставить ее пол в тайне – самое оптимальное. У девочки сильные магические способности, и ей прямая дорога на боевой факультет. Внешность у нее яркая, и ему только романов не хватало. А когда одна девушка среди такого количества буйных голов, то соперничество и проблемы гарантированы. Да еще эта опека принца…
Жаль… Очень жаль. Ректор предпочитал спонсировать учебу таких одаренных адептов из бюджета Академии. Тогда и отрабатывать они обязаны заказы Академии. Ну что уж теперь. Надо бы послать письмо его величеству, что адепт Лоран зачислен на факультет Боевой Магии. Обычно распределение по факультетам проходило на второй год обучения, но Лоран уже инициированный маг, тем более его высочество настаивает на ускоренном обучении.
Ректор усмехнулся, предвидя реакцию на это письмо. Мягко говоря, она будет неожиданной. Но пусть монаршая чета сама разбирается с сыном, донося до него информацию о том, кого тот взял под опеку. Ректора попросили принять в Академию и оказать содействие, он это сделал. Его развеселило, что принца провела какая-то девчонка. Преподавателей это тоже повеселит. Год обещал быть интересным.
Шатаясь от слабости, я покинула магистров. Харн придерживал меня за локоть, помогая сохранять устойчивость. В отличие от того раза в лесу, когда я потеряла сознание от слабости, сейчас я хотя бы держалась на ногах. В голове после пережитого была пустота. Меня даже новые способности не впечатлили. Вернее, не было сил обдумать то, что произошло.
Я не понимала поведения брюнета. То он меня оскорбляет, говоря мерзости, а то радуется как ребенок, когда я его в стену впечатала. У него с головой все в порядке?!
Пережитое унижение не отпускало. Как будто в грязи изваляли. Я уже ничего не хотела. Как учиться здесь, когда при всех преподавателях меня в таких мерзостях обвинили и никто слова против не сказал? И я так и не поняла, есть у меня способности или нет?! Реакция магистров на случившееся была непонятна.
«Может, он меня специально оскорблял?» – мелькнула здравая мысль. Ведь нельзя же серьезно говорить человеку, которого впервые видишь, такие гадости. Если сначала мне хотелось разрыдаться от унижения и отвращения, то сейчас это желание
