– Вот мы и приехали, – с расслабленной, пенсионерской обстоятельностью сказал Чадович. – Теперь можно пилить, резать и жечь.
Все-таки Лунин с Кунгуровым были правы. Танковый батальон Корпуса Стражей Мира на планетоиде имелся. Он был доставлен в каньон Удав танкодесантным кораблем проекта «Элан-Б». Оттуда военно-транспортные «Хастины» потащили танки прямо в кратер Лесбия – так что никаких следов гусениц на поверхности планетоида не осталось!
Затем, прямо из режима висения, «Хастины» выгрузили каждый танк в загодя отрытый машинами инженерно-саперной роты окоп. Каковые машины тоже доставили «Хастинами».
После чего все следы замели – сперва дюзами тех же незаменимых «Хастинов» на малой тяге, а потом вручную, силами саперов.
А напоследок все затянули сетями, задули маскировочной пеной, замаскировали реголитом.
Девятка «тэ четырнадцатых» роты Растова пересекала Лесбию по центральному озеру застывшей лавы, когда из угольно- черной тени, разлитой под южной скальной стеной, по ним ударили девятнадцать стволов.
Противник бил с малого расстояния, да вдобавок в борт.
И он, черт возьми, попадал!
– Полундра!
– Здесь «пятьдесят третий»! Меня зацепили!
– Клоны!
– Но откуда?
– Всыпьте им кто-нибудь!
– Суки-и-и!
– Разгерме!.. здец!..
У Растова был твердый приказ: использовать только управляемые ракеты «Шелест», не бить снарядами. Флотские командиры не хотели, чтобы все орбиты в космическом ущелье между Фраскиями в результате танкового боя оказались забиты прошедшими мимо целей снарядами и их осколками.
Но тут уж было не до приказов – на кону стояли жизни его танкистов и само выполнение боевой задачи.
В клонов полетели не только управляемые ракеты «Шелест», но и разноцветные очереди малокалиберных пушек, гранатометов, а с пятисекундной задержкой – и бронебойные.
Напряженный как пружина, Растов наблюдал за результатами обстрела, не забывая при этом командовать:
– Первый взвод, второй взвод, делай как я! Третий взвод: поддерживает огнем с места!
«Динго» вошел в крутой вираж. Его сопровождала компактная стая из четырех бронированных монстров («сорок второй» погиб под артналетом «Камбиза», «пятьдесят третий» – только что получил от клонов снаряд и стоял без хода, так что два взвода были представлены лишь четырьмя машинами).
На несколько секунд «Динго» потерял контакт с поверхностью, взмыл в пустоту и исключительно удачно пропустил под гусеницами серию клонских кумулятивных.
Огненные змеи разрывов бросились вдогонку за танком Растова. Но машина неслась в облаке хрустального тумана из противолазерного диспенсера, неслась прочь, и ни одна капля раскаленного металла не запятнала ее камуфлированную шкуру.
Кобылин захватил в прицел крутой лоб клонского «Рахша» и угостил врага тремя сорокакилограммовыми гостинцами.
– Так его, Валя! – радовался Растов. – Без вазелина!
Да, это были «Рахши». Всего лишь «Рахши»! Старые, достаточно тихоходные средние танки.
Ни в чем не ровня «тэ четырнадцатым».
Но их было много – неожиданно много для такого удаленного безлюдья!
Они были вкопаны по башню.
Отлично замаскированы.
И укомплектованы отчаянными, озверевшими от холода и безнадеги пехлеванами. Людьми, проигравшими войну, которую они так самонадеянно считали выигранной еще в феврале!
По жестокой арифметике боя спустя полторы минуты последний танк роты Растова должен был навсегда замереть с четырьмя пробоинами в башне, разменяв свою жизнь на три левофланговых клонских машины. Однако за восемьдесят две секунды
