реакцией человека, который понимал, что остался нищим. Он не был трусом – шел на конфликт открыто, мог нахамить, обложить матом любого публичного человека, политика, военного, он почти открыто убивал людей, и никто не мог ему предъявить. Но в пятнадцатом году он неожиданно обломался… Президент Гурченко был намного слабее его, и морально, и по деньгам, но его поддержали американцы, на пальцах разложив Розенблату возможные обвинения: создание преступной организации, отмывание денег, заказные убийства, контрабанда. Вся Украина видела его унижение – президент Гурченко в прямом эфире подписывал указ о его отставке, а он молча сидел и смотрел. Гурченко, чувствуя свою силу, потом нарушил негласные договоренности и много чего у него отобрал. Но Семен Розенблат был намного сильнее и Гурченко, и, наверное, любого другого олигарха на Украине. Внутренне сильнее, иначе бы он не выжил. Он не мог вступить в открытую войну, но придумал, что делать. Удар от борта, как в бильярде. Сначала он поможет своему собрату Жоре Левитанскому захватить власть в России. Затем – Левитанский силами российских спецслужб и боевиков поможет ему прийти к власти на Украине.
И каждый получит свое. Левитанский – Россию, он – Украину. И вражда прекратится – зачем враждовать еврею с евреем?
– У тебя денег много? – в лоб спросил он, сидя в номере дорогого отеля на самой вершине бизнес?центра «Менора», который был крупнейшим еврейским бизнес?центром в мире и возвышался над Днепропетровском, как штаб оккупационной армии.
Левитанский пожал плечами. В отличие от толстого Розенблата он был худ, коротко стрижен и до сих пор не избавился от специфического образа сидельца, который приобрел в зоне. Розенблат считал, что это неправильно. Как человек выглядит, так он и живет…
– Ну… поллярда есть. У нас у всех.
– Не прикидывайся. У тебя только в Швейцарии два лярда лежат, я знаю.
– Откуда? Все забрали.
Розенблат прищурился.
– Слушай, Жора, – сказал он, – ты на моих бабках не думай выехать, да? Мне они самому нужны.
– А я думал, как еврей еврею…
– Ага. Ворон ворону глаз не выклюет, но из гнезда выкинет.
Розенблат отхлебнул из стоящего на столике стакана. Он, кстати, был очень неприхотлив, у него никогда не было дорогих костюмов, и он очень скромно питался, соблюдая, правда, кошрут. У него в фирме был департамент кошрута, и в «Меноре» был магазин специально для евреев, торгующий только кошерной пищей, и ресторан, в котором подавали только кошерное. Когда он был губернатором – департамент, занимающийся религиозной жизнью евреев, был в обладминистрации. Он вообще был организатором намного выше среднего уровня, и если это было надо – ломал схемы только так. Например, «Менора» принадлежала не ему, а местной синагоге – но в синагоге раввин получал не процент от использования принадлежащего общине имущества – а твердую зарплату. А местная еврейская община была своего рода еще одним бизнесом Розенблата и давала, кстати, неплохую прибыль. Стоило только посмотреть на цены в кошерных магазинах по всему Днепропетровску и вспомнить, что определять, кошерная пища или нет, в Днепропетровске мог только Розенблат и его люди на зарплате…
– Короче… Контакты у меня есть. Перекинем в Москву за неделю. И такой бешбармак там устроим!
– Все твои люди давно известны. Не испытывай иллюзий. Их оттуда на пинках вынесут.
Розенблат хохотнул.
– Не вынесут. Думаешь, я в Москву бандеровцев зашлю? Ха?ха?ха…
Сам, кстати, Розенблат очень любил это слово и пару раз появлялся на публике в майке с надписью «Жидобандеровец». Потом это сменилось на «укроп». Кстати, если бы у него не было столько денег – Розенблат запросто мог бы идти в маркетинг или политический адвайзинг. Ум у него был очень острым, он не боялся перехватывать лозунги врага и эксплуатировать их. Слово «укроп» вообще придумали русские – а Розенблат перехватил. Да, мы укропы…
– Пошлем людей с ДНР, с ЛНР, ополчей… они сильно недовольны тем, что в Москве происходит…
Левитанский удивленно поднял брови.
– И ты с ними договоришься?
Розенблат опять заржал.
– Договоришься? Да с ними уже давно договорились. Недоговороспособных замочили давно, а остальные отлично знают, с какой стороны хлеб с маслом. Знаешь, сколько водки, жрачки, стволов, угля, лома через границу идет? Да если бы не договорились, мы бы тут вымерзли как мамонты, а они бы там с голоду сдохли. Не боись. Все схвачено. За все уплачено. Лохи давно червей кормят. Сделаем, блин…
Левитанский вздохнул.
