смотрящий по Перми, в городе не появляясь…
Потом мы отошли от всего этого. И стали слабыми. Я иногда смотрю на Украину и думаю: а как лучше? Вот Украина – там сохранились бандюки, олигархи, как у нас в девяностых. И вроде это плохо. Но в критический момент именно они определили ситуацию в Харькове и Днепропетровске. Власть колебалась, милиция ни во что не вмешивалась – а они не колебались. И вмешались. Можно сколько угодно проклинать их за то, что они сотворили, а они сотворили тяжкие преступления, за которые рано или поздно придется держать ответ, – но вот именно в тот момент они спасли Украину. Не факт, что Украина долго просуществует, но то, что она существует до сих пор, – это их заслуга. Их и крайне правых. Нам нельзя их прощать, нельзя перестать ненавидеть, но понять – надо.
А у нас есть те, кто готов убивать за Россию? Потому что те, кто готовы убивать за то, чтобы России не было, – есть. Я это точно знаю…
– …на рынке уже собирают закят и джизью. Вот такие вот дела, котаны…
Все смотрели на меня. Правильно, я же из Москвы. Вроде как – представитель власти. Хотя какой, к черту, власти – нет больше власти…
– У нас стволов на руках сколько? Примерно? Сто наберется? Ну?
– Наберется.
– А чего тормозим? В городе три оружейных производства – одно сборочное и два полного цикла. На Дерябина, на Телегина – сдают офисы. На Карла Маркса, на Промышленной – тоже. Снимаем там офисы, в угрожаемый период заводим людей. На Телегина – там вообще с заднего двора прямой выход на оружейку. Они сто пудов пойдут грабить, им надо будет оружие. Если в критической ситуации договоримся – деньгами, как угодно – и займем оружейки первыми, город будет наш. Соображаете?
Вижу – не совсем. Трудно. Трудно, имея деньги, какой?то бизнес налаженный, какой?то статус в обществе, взять и захватить оружейный завод, раздать оружие своим сторонникам, организовать то, что на языке закона называется «незаконное вооруженное формирование». Трудно шагнуть за грань, понимая, что возврата назад не будет – пан или пропал. Трудно – но… надо. Потому что когда к тебе вломится бодрый такой здоровячок с бородой, без усов, щелкнет предохранителем, лязгнет затвором и сообщит, что ему понравилась твоя квартира или твой дом и он тут теперь будет жить, – будет уже поздно. Они в таких ситуациях не сомневаются – и склады оружейные захватят, и оружейный завод, и полицию разгромят, и армейские части блокируют, и все, что надо, сделают. Если надо – баб, детей перед собой пустят, но пройдут, добьются своего. Они как пчелиный рой, как муравейник. Они такие. А мы – нет. Мы государственники. Нам надо перешагнуть через себя, чтобы понять, что государство – это не что?то отвлеченное, это мы все, и конкретно от тебя зависит, какая власть будет в твоем городе и будет ли вообще.
– Мужики, я знаю, что говорю. Или мы их – или они нас, нас в угол прижали. Я сейчас с Бобенковым работаю. Я за него готов подписаться – он не гнилой, настоящий. Послушайте сейчас меня…
Поверили или нет – я не знаю. Но я сказал как смог. По крайней мере, сказал честно.
Зачем? Затем, что меня чуйка никогда не подводит. Надо собирать сторонников. Иначе сомнут…
На улице Ленар достал из машины папку с документами. Я посмотрел – все в норме, заверено нотариусом. Свидетельства о браке, свидетельства о рождении детей.
– Собирали, когда на Мальдивы ездили… – сказал Ленар и отвернулся.
Ющук мне перезвонил. Контакт в Казани дал.
– Братан, слышишь? Я отзвоню из Казани. Покажу все это человеку, он скажет – можно что?то сделать или нет. Я тоже на него посмотрю. Можно доверять – нельзя. Понял?
– Понял. – Ленар повернулся, твердо сказал: – Должен буду.
– Пока рано.
– Нет, не рано.
– Тогда можешь сразу и отдать. Проследи сам, чтобы тут все пучком было. И когда придет время решать – ни перед чем не останавливайся.
– Обещаю.
– Мы не за чужое, брат. За свое. За землю для наших детей. Дальше уже отступать некуда. Не то что Волга – уже Кама за спиной. Некуда больше нам отступать… И еще одно…
Казань, РоссияАметьевская магистральСпецоперация22 мая 2018 года
