потерял все магические свойства. А Соур ворвался в камеру следом за мной и мощнейшим ударом кочерги в лоб вырубил моего противника. Я буквально почувствовала, как сзади колдуют, и рявкнула:
– Сзади!
Мы с капитаном синхронно развернулись и метнули в уже протянувшего к нам руку мага то, чем были вооружены. Кочерга Соура с глухим звуком ударилась ему в череп, а мой кинжал, почему-то без лезвия, улетел далеко в сторону. Ни секунды не мешкая, мы выхвали мечи, и капитан добил лежащего, а я – того, что атаковал меня ментально. Обернулись и посмотрели друг на друга. Соур с окровавленным мечом в руке и с каплями крови на щеке, в свете двух валяющихся на полу и гаснущих факелов, выглядел даже более зловеще, чем демон.
– Что с третьим? – спросила я (Соур был к нему ближе).
– В горло. Сразу помер.
– И мы могли.
– Угу.
– Исол, чего развалился? Вставай давай!
Колдун застонал и схватился за бок:
– Мои бедные старые кости…
– Ты посмотри, что там с графом. Похоже, помяло его чуток.
Исол тут же подскочил к графу, выругался, что-то прошептал, потом еще раз и облегченно вздохнул.
Тут же раздался сварливый голос Олока:
– Не находишь, что ты не по плану начал действовать, а?
– Да какой там план! Ты только открыл дверь, а эти маги уже сферу льда сотворили и метнуть были готовы. Хорошо, успел защиту поставить. Тут уже не до планов было. Удачно все повернулось.
– А что с кинжалами? Расплавились лезвия, что ли?
– Ага. Не выдержали. Сталь не держит заклятия, увы. Как только активируется – практически сразу плавится. Но как одноразовое оружие годится.
– Что ж сразу не сказал? Мы чуть к богам не отправились из-за твоих кинжалов! Хорошо, Соур кочергу захватил, а то мы бы этими рукоятками кинжалов не справились.
– Да уж, действительно, получилось, кочерга – убийца магов, – осклабился Исол.
В коридоре раздался топот, мы с Соуром вышли из камеры и закрыли дверь, Олок, хоть и с трудом, но встал. Его слегка шатало, но ран не было видно, доспех тоже был цел. Вскоре вниз спустился герцог див Пимобат с Виротом, див Миром и еще тремя бойцами, в одном из которых угадывался противник Ланожа во вчерашней схватке. Простили, значит.
– Что тут происходит, граф? – спросил Дарон.
– Ничего, мой герцог. Мы просто поднимаемся на поверхность. Так сказать, инспектировали тюрьму.
– Ничего, говоришь? А что это у твоих офицеров мечи в крови? Открой камеру!
Олок сделал жест посторониться и открыл. Дарон кинул взгляд внутрь и перевел его на графа:
– Ну, вы четверо действительно безумны! По-другому и не скажу… Преследования ордена не боитесь?
– Да чего бояться-то? Всех будешь бояться – от страха помрешь, а у меня в планах – ничего подобного.
– Тоже верно, – Дарон улыбнулся. – Вирот, закрой камеру. Опередили они нас. Пойдем.
Дарон увлек Олока наверх, и лишь я своим тонким слухом услышала его слова, заглушаемые скрипом закрывающейся двери:
– Извини меня. Погорячился.
На что Олок ответил:
– Ты меня тоже. Не один ты такой горячий.
Дарон хлопнул графа по плечу, коротко хохотнул и спросил:
– С нами поедешь?
– Конечно. Не могу же я допустить, чтобы тебя убили и обвинили в этом меня.
– Не, ты реально безумен! Это мне в тебе и нравится!
На этот раз хохотнул Олок:
– Я не безумен. Просто я реалист, а реальность, которую нам устроил див Саф, действительно безумна.
– Доберемся до Пима – я устрою ему настоящее безумие, Олок. Он за всё заплатит. И не только он.
