Я смотрела на захлопнувшуюся дверь и вспоминала, как металась по своей комнате, не зная, что делать с треклятым пузырьком. На что решиться.
Так заманчиво было положиться на волю случая, довериться Циольфу, его магии и сделать все, что настоятельно советовал целитель. Нестерпимо хотелось ни о чем больше не думать, рискнуть, а дальше — как получится.
Еще настойчиво тянуло все рассказать Крэазу, отдать ему флакон, который буквально жег руки, и переложить свои проблемы на его сильные плечи. Он поверит. Должен поверить! А если нет? Или, что вполне возможно, «осадочек» останется? Как там у классика: «Ну это совершенно все равно, он ли украл, у него ли украли… Главное то, что он был замешан в гадком деле».
Потом одолевало желание…
Да много чего пришло тогда в мою разгоряченную, полную сомнений и надежд голову, пока я отчаянно перебирала варианты, стараясь найти наиболее приемлемый и не прогадать. И как хорошо, как же все-таки хорошо, что я решилась в конце концов сунуть Мори эту злосчастную склянку и попросить вылить содержимое где-нибудь подальше от дома, а сосуд разбить и закопать. Поглубже.
Ну что можно сказать о месте, куда меня в срочном порядке этапировала все та же бравая парочка, Динс с Ниором, в компании молчаливой Кариффы? Одно слово — покои.
Просторная, оформленная в песочно-бежевой гамме гостиная. На стенах и высоком потолке — тонкий белый лепной узор из листьев и цветов. Мягкие полукруглые диваны, изящные столики, обилие подушек и подушечек, разбросанных повсюду. Пушистый ковер на полу. Широкие, распахнутые настежь окна. Сквозь задернутые золотистые полупрозрачные гардины пробивались рассеянные солнечные лучи, и комната тонула в расслабляющих ароматах сада, в игре красок и полутеней. В неге и покое.
Приют одалиски — первое, что пришло на ум.
От дальнейших выводов и более детального изучения будущей обители безжалостно оторвала старуха. Динс и Ниор, открыв двери и дождавшись, пока я войду, тут же ретировались. А вот женщина осталась. Выждала пару минут и, решив, что дала достаточно времени, чтобы оглядеться, прокаркала:
— До завершения ритуала можете обращаться ко мне «сирра Кариффа».
Значит, я ошиблась, она все-таки из благородных. То, что сиятельный называл ее просто по имени, ни о чем не говорит. Очередной маленький урок. Еще одно напоминание — не делать поспешных выводов.
Старуха, все время внимательно вглядывавшаяся мне в лицо, словно прочитала эти мысли. Раздвинула губы в поощрительной улыбке и едва заметно кивнула.
— Сейчас сюда придет мэтр Гарард. Если он доложит, что взыскание истины не причинит серьезного вреда вашему здоровью, ритуал будет проведен немедленно.
— Почему… — Я откашлялась, в горле першило, очень хотелось пить. — Почему саэр Крэаз так спешит? Я устала, думала немного отдохнуть, — поколебалась, но все-таки добавила: — Мне говорили, процедура неприятна и небезопасна для здоровья.
Кариффа молча прошла вглубь комнаты к одному из столиков и, вернувшись через несколько секунд, протянула высокий запотевший бокал с янтарно-желтой жидкостью.
— Ритуал взыскания истины опасен лишь для того, кто рискнет солгать в ответ на четкий прямой вопрос, — продолжила женщина, дождавшись, пока я сделаю несколько жадных глотков прохладного кисло-сладкого напитка. — А поскольку у каждого саэра или сирры есть что скрывать, — тут мне достался острый, пронзительный взгляд, — он крайне тяжело переносится практически всеми.
Старуха ухмыльнулась, отошла к окну и, отодвинув край гардины, стала что-то рассматривать.
— А у вас? — раздалось вдруг. Я даже вздрогнула от неожиданности.
— Что у меня? — переспросила непонимающе.
— У вас есть тайны, сирра Кателлина?
Пожала плечами, забыв, что Кариффа стоит спиной и не может видеть этого движения. Покажите мне того, у кого их нет. Женщина не шелохнулась, не обернулась, но, казалось, все заметила и поняла правильно.
— Значит, вам тоже есть чего бояться, — в сиплом голосе звучала насмешка. Тем неожиданнее было серьезное: — Что вы знаете о ритуале?
— Ничего, что способствовало бы его благополучному прохождению, — чуть помешкав, призналась осторожно.
— Пройти его помогут лишь правильные ответы, — рассмеялась старуха. — Родовой артефакт отличит ложь от истины и за попытку утаить правду жестоко накажет. Понимаете, сирра?
