дать ромеям. Послал вроде много, а вышел пшик.
– А где сам Махер?
Крут мрачно улыбнулся:
– Сгорел. В его галеру первый снаряд с зельем огненным угодил. Никто оттуда не выжил.
Брячислав потемнел лицом, глухо молвил:
– Слышал я, что жрецы от Святовида отказались, мечтают переметнуться под крыло Триглава. Но не ведал, что столь далеко измена прошла.
– И я не ведал, брат! Даже помыслить не мог подобное! – поддержал его Гостомысл.
На некоторое время воцарилась тишина, потом старший из князей поднялся:
– Думаю, так решим: к старцу-ведуну в следующий год лодью единую зашлём. Посмотрим, что он за птица хитрая. Коли не обманет, то в следующий после того тоже пошлём, и будут корабли наши ходить до тех пор, пока не обманут нас.
– Любо! – одобрили все сидящие за столом.
Ободрённый единством, Брячислав продолжил:
– Далее вот что: людей, что прибыли к нам, расселить на будущий год по новым городкам да становищам вдоль озёр Великих да на заходе Ярилы, где новый град ставить будем. Недалече до моря оказалось, Крут-воевода. Так что порешили мы там становище большое обосновать, строить корабли да пристани, дорогу тянуть в Славгород.
– Любо! – снова все одобрили.
Сел Брячислав. Гостомысл поднялся. Ну, этот брат всем хозяйством заведует. На нём община держится. Теперь он речь повёл:
– Народу прибыло к нам чуть ли не вдвое больше, что сейчас живёт. Зиму проживём не бедствуя. Но нужно срочно избы строить. Хотя не стоит всех в одном месте селить. Предлагаю заложить ещё два града: первый – за гремящей водой, что со второго озера Великого падает. Второй – на заход Ярилы, где море-океан близко к нам подходит. Там станем строить пристани и корабли, будем посылать их на разведку и на торговые места. И дорогу станем пробивать к тому граду. Определим ромеев пленных на стройку.
– Любо! – вновь поддержали его все.
Сел князь младший на место. Путята поднялся:
– Веру ничью ломать не стану. Просто расскажите людям, как всё есть. И о Перуне, и о Маниту, его сыне.
– Любо!
Брендан встал:
– Много соплеменников моих прибыло сюда. Благодарен я вам, други, что не бросили народ мой в беде. Пикты вкусили полной мерой, что ждёт склонившихся перед Чернобогом, и теперь умрут, но не сдадутся. И хоть стыдно им просить вас после того, что уже сделали славы для них, но есть у них лишь одна просьба: принять их всех под руку братьев-князей, считать такими же славами, как и все прочие, белоликие ли, меднокожие ли. Клятву на верность вам… – поклонился князьям, – и племени славов они готовы кровью принести.
Переглянулись братья, ответил Брячислав:
– Не надо нам крови. Слова достаточно. Коли так желают твои родовичи, быть посему. Так и передай людям. И не будет для нас и детей наших разницы между славянином и пиктом, ирландцем, меднокожим гуроном или воином другого племени этой земли. Ибо все мы люди и судим не за цвет кожи, а за дела и деяния человека, воздавая ему по заслугам.
Далее Храбр речь завёл:
– Народу у нас теперь много. А раз поселения с весны новые появятся, то и дружину надо увеличить. Крут, старший воевода, по моему разумению, с кораблями хорошо управляется. У меня же лучше с воинами пешими и конными выходит. Посему предлагаю то, над чем уже давно думаю: поделить воев на лодейных и тех, что на суше драться будут.
Замерли все – не бывало такого ещё на земле.
– Подумать надо. Взвесить всё.
Заторопился Храбр:
– Не всегда на корабле доспех земной удобен. Тяжёл он, плохо в таком на вёслах сидеть и тяжело драться, если палуба скользкая. Да и оружие своё для боя морского тоже лучше будет.
– То верно говоришь.
Крут нахмурился:
– Но всё же обдумать нужно. Взвесить всё. С людьми поговорить.
