– Что ж, – Наставник пожал плечами, – похвальное желание. А обязательства перед твоим нанимателем? Твой контракт.
Щекотливый момент.
Но ответ был заготовлен заранее.
– Сейчас Коэн в Трордоре. Готовится к войне. Если гильдия примет меня, контракт придется расторгнуть.
Полуправда.
О том, что Коэн в Трордоре, известно каждому. О войне тоже все слышали – эти факты даже проверять не нужно. Правда, расторгать контракт я не собирался. Но это мелочи.
– Хорошо. – Вячеслав хлопнул меня по плечу. – Однажды это должно было случиться. Твой дом по-прежнему пустует. Приберешься немного – и можно жить. Я сообщу магистру Нгуену о твоем приходе. Он назначит встречу. Это может занять несколько дней.
– Я подожду.
Вячеслав составил мне компанию в подъеме на ученические террасы. Всю дорогу мы молчали – учитель позволял мне впитывать утраченное. Притихший рлок плелся позади. Заходящее солнце удлинило тени и причудливо расчертило владения гильдии свежими шрамами тьмы. Пару раз мы разминулись с учениками, которые тянули на кухню мешки с крупой. С нами уважительно поздоровались.
Каждая пядь земли дышала умиротворением. Террасы находились в собственном измерении, суета мира их не касалась. Но всему однажды приходит конец.
Мы остановились у дверей старого дома с односкатной крышей. Вячеслав протянул мне ключи:
– Доброй ночи, Ольгерд.
– Доброй ночи, Наставник.
Вячеслав растворился в серых сумерках.
Я открыл дверь и переступил порог своего жилища. Две комнаты. Первая, в которой я провел много лет кряду, постигая искусство мастера ножей. И вторая, в которой обитал Рык. Везде царил дух запустения. Тут не жили годами, хотя дом и поддерживался в нормальном состоянии – его ремонтировали, подкрашивали, меняли подгнившие доски. Мой взгляд прилип к лестнице, ведущей на крышу. Лестница упиралась в дощатый люк. Место для медитаций.
Взялся за дело.
Вымел мусор старым веником. Нашел швабру и ветхую тряпку, сделал влажную уборку. Смел паутину в углах. Проверил воду. Приготовил вторую комнату для рлока. И, наконец, зажег старую лампу, разгоняя надвинувшийся мрак.
В доме стало уютно.
Разложив вещи, я подошел к древней клепсидре, будившей меня по утрам. Протер стекло, прикрепил металлический шарик к нити будильника и перевернул емкость. Вода по капле начала просачиваться в нижний резервуар. Теперь все в порядке. Никто не побьет меня палкой на заре.
Улыбнувшись, стал читать изречения на стенах.
Поздние изречения были написаны на имперском наречии, ранние – на забытом языке тер. Туманная мудрость, темы для медитаций. «Опустошенная клепсидра – это ученик, открытый для познания. Подумай над этим, пока время не переполнило разум». Это сказал мастер Ин примерно полтора столетия назад. Кто-то вырезал изречение над приземистым столиком с клепсидрой.
Или вот это: «Умирая на голове, помни о вечности. Не забывай и о повседневном – подмети свою келью на закате». Это мастер Суонтани, один из первых магистров гильдии. Я часами размышлял о смысле того, что хотел сказать Суонтани. Не понял и по сей день, если честно.
«
Автор неизвестен.
Капли с тихими всплесками падали на дно клепсидры. Дверь второй комнаты была распахнута настежь, запоры сдвинуты. Рлок лежал рядом со мной.
Завтра все решится.
Или послезавтра.
В любом случае мой путь почти завершен. На этих террасах я либо остановлю Посторонних, либо умру. Простая диалектика. Что я чувствую? Не знаю. Смерть страшит всякого. Мне приходилось много убивать, я понимаю, что палка имеет два конца. Обидно, конечно. Я люблю Мерт. Я хочу быть с ней, когда все закончится. Мне нравится этот мир при всем его несовершенстве. Когда я представляю тварей Внемирья, истребляющих род людей, внутри все переворачивается. Зачем это Посторонним? Что случилось
